В ходе расспроса журналистами представителя Госдепартамента США Джона Кирби о борьбе с экстремистской группировкой «Исламское государство» один из репортеров задал простой вопрос: «Кто в кого стреляет?». На самом деле это хороший вопрос и большая проблема, учитывая то, что Соединенные Штаты пытаются преобразовать значительные тактические усилия на множестве фронтов в одну работающую долгосрочную стратегию. Мы приближаемся к годовщине международной кампании под руководством США по «ослаблению и в конечном итоге уничтожению» ИГ, а вопрос о том, насколько эффективна эта коалиция, остается нерешенным. Об этом в статье «Борьба против «Исламского государства»: кто с кем воюет?», опубликованной на сайте Русской службы ВВС, пишет бывший замгоссекретаря США Филип Дж.Кроули и продолжает:
«Бывший заместитель главы ЦРУ Джон Маклафлин на недавнем форуме по безопасности Aspen сравнил текущую ситуацию на Ближнем Востоке с Тридцатилетней войной в Европе – серии конфликтов, выросших в более масштабную, разрушительную войну, значительно перекроившую структуру Европы.
В Ираке, Сирии, Йемене и Ливии происходят крупные конфликты, в которых участвуют сунниты, шииты, персы, арабы, режимы, боевики, реформаторы и традиционалисты, сказал Маклафлин. В той или иной форме все они стреляют друг в друга.
Постоянные потоки беженцев и переселенцев бросают вызов не только устойчивости государств в конкретном конфликте, но и населению и в конечном итоге политике соседних стран, таких как Ливан, Иордания и Турция.
За последний год США собрала коалицию из 62 стран для борьбы с одним общим знаменателем во всех этих конфликтах и игроках — «Исламским государством».
Преимущество в том, что сейчас ИГ контролирует примерно на 25% меньше территорий, чем год назад.
К настоящему моменту ИГ знает намного больше побед, чем поражений. Изменение этого соотношения — залог победы над группировкой.
С отрицательной стороны, США все еще не достигли того, что военные называют объединением усилий — ключевым моментом успеха. Одна из причин — в сложном смешении «врагов врага» в этом конфликте: Саудовская Аравия, Иран, Фронт ан-Нусра, Хезболла, Башар Асад и курдские Отряды народной самообороны — все они воюют против «Исламского государства».
Но их присутствие и противоположные цели в настоящим момент делают всеобъемлющее решение проблемы почти недостижимым. Многие из этих противоборствующих интересов пересекаются в Турции.
Турция и США согласились более тесно сотрудничать для защиты турецко-сирийской границы. Это потенциально важно. Поток бойцов, финансов, припасов и нефти через турецкую границу вызывает серьезное беспокойство.
Турция — часть лагеря, выступающего за то, чтобы в первую очередь решить проблему нахождения у власти Башара Асада. В Анкаре считают, что гражданская война в Сирии оказывает огромное влияние на конфликт.
До недавних пор Турция закрывала глаза на контрабандную активность ИГ, направленную на ослабление режима Асада. Анкара полагает, что «Исламское государство» — проблема вторичная, которая сама собой решится с падением сирийского режима.
Однако после недавних нападений ИГ внутри Турции переходное правительство в Анкаре (Турция все еще пытается сформировать кабмин после июньских выборов) может пересмотреть эту позицию.
Но даже если Вашингтон с Анкарой и плывут по одному морю, они пока еще не на одной волне.
Вскоре после того, как Анкара и Вашингтон объявили о новых совместных усилиях против ИГ, Турция осуществила нападение на Рабочую партию Курдистана, или РПК. Оно включало в себя удар по ее сирийскому союзнику — Отрядам народной самообороны — одной из главных сил в борьбе против ИГ на севере Сирии.
РПК – признанная террористическая организация, ведущая долгую борьбу против Турции. Правительство Эрдогана проводило серию постоянно прерывающихся переговоров с РПК в попытке положить конец конфликту. Сейчас они снова прекращены.
Турецкие чиновники говорят, что с Вашингтоном достигнуто соглашение о создании узкой «зоны безопасности», которая позволит умеренной оппозиции обозначить свое присутствие в Сирии.
В конце концов, говорят власти, она может дать внутренним переселенцам в Сирии и беженцам за ее пределами, включая почти два миллиона человек в Турции, некоторую надежду на возвращение домой.
Есть ли такая договоренность, администрация Обамы еще не сообщила.
Турция давно принуждает Соединенные Штаты предоставить авиационное прикрытие для зоны безопасности в Сирии в качестве меры усиленного давления на правительство Асада. Анкара убеждена, что решения всего конфликта не удастся достичь до тех пор, пока Асад не сложит полномочия.
США хотя и признают то, что Асад является важной частью проблемы, пока не видят пригодного политического пути для решения этого вопроса — для этого необходимо согласие Ирана и России, которые продолжают Асада поддерживать. Вашингтон все еще рассматривает идею зоны безопасности, но условия для этого пока не созданы.
Авиационная поддержка умеренной оппозиции также может означать воздушную защиту ан-Нусры или Хезболлы — врагов врага, которых Америка все еще считает противниками. Это одна из причин, почему администрация Обамы в первую очередь сосредоточена на Ираке. Даже с учетом присутствия Ирана на линиях фронта, существующий порядок войны там намного яснее.
На практике, хотя США и организовали программу обучения и тренировок для умеренной оппозиции, процент ее выпускников пока настолько скромен, что для реального вклада потребуются месяцы, если не годы.
К сожалению, скорее всего, время еще есть. Если аналогия с Тридцатилетней войной верна, этот запутанный ближневосточный конфликт еще очень далек от разрешения».
Филип Дж. Кроули – бывший заместитель госсекретаря США, сейчас преподает в Институте публичной дипломатии и глобальных коммуникаций Университета Джорджа Вашингтона.
Источник – ВВС
