Собеседник Первого Информационного – член политсовета фронта общественного спасения «Новая Армения» Петрос Макеян.
— Господин Макеян, вы распространил заявление относительно проведения митинга 1-го марта, отмечалось несколько требований. Интересно, какие есть ожидания, что этим митингом можно будет достичь удовлетворения этих требований? Спустя столько лет, дело 1-го Марта ни на одну стадию не продвинулось, и никто не привлекался к ответственности.
— Во-первых, хочу уточнить, что мы распространили сообщение, направленное политическим силам, представителям гражданского общества, представили нашу повестку дня, а что касается митинга, мы еще 20 дней назад заявили об этом. 1-ое марта очень благоприятный день для мобилизации общества, по этой причине мы попытаемся обратиться к народу, и привести на площадь, попытаться решить те проблемы, которые «Новая Армения» представила еще в декабре, то, что не удалось сделать в декабре. Мы обсуждаем проект повестки дня с теми силами, которые заинтересованы в деле 1-го Марта, и которых общество еще воспринимает, как оппозиционные силы. Думаю, до конца недели переговоры закончатся. Почему 1-ое марта? Потому что это черная страница нашего народа, которую устроил режим, убили 10 человек, и пока никого не привлекли к ответственности, когда еще 2-го марта 2008 года было все известно, кто приказал, кто организовал, кто был заинтересован, и кто выиграл, какие силы. По этой причине нашим адресатом является также и международное сообщество, которое до сих пор никак не отреагировало.
Не знаем, чем обусловлено то, что в других странах международное сообщество очень четко ставит проблемы, устанавливает санкции в отношении должностных лиц, а ко всем нечеловеческим, антинародным шагам режима Армении, кажется, относится благосклонно, и 6-ое декабря доказало, что они никоим образом не изменились, этим референдумом пытались избежать возможных событий во время президентских выборов, потому что все президентские выборы приводили за собой поствыборные события, и испугавшись, что возможно, в этот раз не смогут проконтролировать ситуацию, пошли по пути изменения Конституции, лишения людей права основного выбора, устанавливая однопартийную, коммунистическую, большевистскую систему. Такова реальность.
Другой вопрос, который мы представили нашим коллегам, это вопрос освобождения политзаключенных. Сегодня число политзаключенных составляет около двух десятков человек. Геворга Сафарян арестовали 1-го января, арестованы также Володя Аветисян, Шант Арутюнян со своими товарищами, Айк Кюрегян, и этот список можно продолжить также и в связи с последней преступной группировкой. Ключевые фигуры, кажется, освобождены, а политические фигуры и ветераны – нет.
— То есть, их тоже считаете политзаключенными?
— Возможно, сегодня пока рано говорить, но если как они говорят, отпускают ключевых фигур (согласно распространенным слухам, потому что эти слухи они распространяют посредством своей сетевой системы), в лице иерея и его сотрудницы, арест остальных непонятен. Это покажет жизнь.
Другой вопрос, который мы представили, относится к тому, что уголовно-исполнительные учреждения перегружены. Людей там пытают, в 4-местной камере сидят по 8-10 человек, это пытка, ничем другим невозможно назвать. Условно-досрочное освобождение не действует, есть механизм, но не действует, потому что у кого есть деньги, либо выходит на свободу из зала суда, либо идет в уголовно-исполнительное учреждение. И очень скоро выходит оттуда, а у кого нет возможности, они становятся заложниками, а их семьи – вдвойне. Это стало бизнес сферой для этого режима, я изнутри знаю эту систему. По этой причине мы требуем незамедлительно, посредством амнистии разгрузить уголовно-исполнительные учреждения.
И самое актуальное, о чем мы неоднократно говорили во время митингов, это то, что в стране с таким маленьким и бедным бюджетом, как наша, иметь полицейские войска, это просто роскошь, в том случае, когда наша граница находится под угрозой, вместо того, чтобы укреплять границу, содержим внутренние войска, которые стали рычагом, инструментом, который используется во время политических процессов, в ходе выборов, поствыборных событий и активных политических процессов. Мы предлагаем больше половины внутренних войск – около 10 тысяч человек перевести на границу, на договорных основаниях. То есть, те человеческие, финансовые ресурсы, которые сегодня держат для контролирования народа, оказания давления, перевести на границу. И жертвы, которые бывают раз в неделю, мы уверены, сократятся.
— Господин Макеян, Вы отметили, что еще 20 дней назад вы сообщили, что состоится митинг, Ваша партия была членом блока АНК, и Вы знаете, что начиная с 2008 года, ежегодно 1-го марта АНК проводит митинги. Есть ли у вас договоренность с этой силой относительно проведения единого митинга, с единой повесткой дня, чтобы, в конце концов, народ, который хочет, стремится достичь раскрытия 1-го Марта, сориентировался, и понял, когда прийти на митинг, и рядом с какой силой встать в этот день.
— Да, мы были членом АНК, и мы же, так сказать, являемся жертвами 1-го Марта, и значительная часть «Новой Армении» участвовала в событиях 1-го Марта, в то время, когда все были в одном месте, мы были в блоке АНК, адресатом, естественно, стало общенародное движение АНК. Но когда АНК была расформирована, сформировалась АОД. Сейчас такое же право, как АОД, имеют и «Демократическая родина», Учредительный парламент, партия «Республика», и остальные партии, которые входили в этот блок. Естественно, учитывая то, что наша задача — мобилизация народа, не решилась, мы объявили этот день днем мобилизации народа, сейчас идут переговоры, чтобы все заинтересованные силы объединились, и провели митинг 1-го марта, в одно и то же время, чтобы общество не ввести в заблуждение.
— Правящая партия характеризует митинг безрезультатным и бесплодным, и, кажется, у нее нет никакой тактики, чтобы удовлетворить ваши требования. Как Вы оцениваете это? В конце концов, если в течение нескольких лет эти требования не выполнялись с помощью митингов 1-го марта, почему вы считаете, что именно с помощью этого митинга и именно с этими требованиями вы сможете достичь результатов?
— Не хочу комментировать слова Ваграма Багдасаряна, потому что с ним я проработал депутатом в течение 4 лет, и не замечал у него таких характеристик. Сейчас его характеристики меня удивляют. Об этом пускай он подумает. Если власти не боятся, почему держат политзаключенных, почему Геворга Сафаряна из-за одной елки отвели в полицию, и арестовали. Разве это не чувство страха? Что сделал Шант Арутюнян, которого вместе с товарищами приговорили к 7-8 годам, Айк Кюрегян, Володя Аветисян… Это чувство страха, они боятся даже собственной тени.
В чем теперь разница, к сожалению, мы должны констатировать, что раньше мы отмечали 1-ое Марта, как день памяти, сейчас мы хотим добавить к этому еще и день борьбы, потому что в столице нашей родины погибли граждане, борющиеся за свободу, и никто не привлекался к ответственности. Разница в этом, нет большой разницы. Эта политическая единица неоднократно уже говорила, что мы готовы идти на решение проблемы, установить в стране конституционный порядок, если общество выйдет на площадь, и поможет нам. В этом случае ваграмбагдасаряны, галустсаакяны пускай подумают, где они окажутся.
— Почему общество за это время так и не консолидировалось, и не объединилось вокруг вас? Конечно, были многолюдные митинги, но в тот период, когда вы были на Площади Свободы, и проводили встречи в марзах, нельзя охарактеризовать многолюдным, и у общества тоже, кажется, в отношении оппозиционных сил и вашей инициативы нет большого доверия.
— Есть разные причины, и их много, одна из которых заключается в том, что наше общество периодически разочаровывалось, и последним разочарованием стал февраль 2015 года, перед этим были 2013, 2008…Естественно, это психологическое состояние повлияло на наше общество. Во-вторых, общество всегда пытается увидеть полноценное объединение оппозиции. Тех сил, которых общество воспринимает, как оппозицию, хочет видеть на площади. Поэтому мы пытаемся заранее провести переговоры с этими силами, чтобы 1-го марта они пришли, и мы совместно провели митинг, чтобы народ это увидел.
— Говоря об этих силах, кого Вы имеете в виду, потому что немногие силы считают второго президента и Сержа Саргсяна ответственными за 1-ое Марта? Сегодня даже в парламенте среди провозглашенных оппозиционными сил нет однозначного мнения относительно этого вопроса. С какими силами вы собираетесь сотрудничать?
— А кто несет ответственность за 1-ое Марта? Действующий президент и кандидат в президенты, который стал следующим президентом.
— Это Вы так считаете, но не все политические силы имеют такое мнение, чтобы объединиться вокруг этого.
— Все те политические силы, которые содействовали 1-му Марта, естественно, не будут иметь такое мнение. Если бы не было «Оринац еркир», Дашнакцутюн и ППА – «коалиции» 2008-го, ни Роберт Кочарян, ни С. Саргсян не пошли бы на такую авантюру, то есть, в равной степени, возможно, и немного больше они ответственны за 1-ое Марта, и естественно, они должны объяснить так, как им это выгодно. С силами, которые участвовали и пострадали 1-го Марта – 18 политическими единицами общенародного движения блока АНК, и сформированными после этого новыми силами, которые, так сказать, еще не посетили Баграмяна 26, мы, естественно, будет вести переговоры.
— Но эти силы тоже в недалеком прошлом вели переговоры, и можно сказать, находились в одном союзе с теми силами, которые, как вы отметили, составив коалицию в 2008 году, в равной степени несут ответственность за 1-ое Марта.
— Мы говорим, что с теми, кто приняли участие в приеме на Баграмяна 26 в связи с митингом, нам нечего обсудить.
— Господин Макеян, как Вы считаете, ваша митинговая стадия, которая начнется с 1-го марта, и будет непрерывной, о каких сроках может идти речь, потому что общество также устало постоянно слышать о датах, и разочаровалось каждый раз, 24-ое апреля был назначен окончательным сроком, потом 6-ое декабря, теперь о каких сроках может идти речь? Ведете ли вы тоже процесс к очередным выборам?
— Те, кто говорят о 2017 годе, говорят о том сценарии, который желателен для режима. Мы сегодня говорим, что 1-ое марта – это день, который позволяет обществу прийти на площадь. Мы говорили, что если 1-го декабря народ придет на площадь, то в течение 5-6 дней мы сможем найти решение, если участие было бы нарастающим.
— То есть, причина в том, что народ не пришел, и не принял участие?
— Конечно, если бы общество участвовало, хотя бы была минимальная критическая масса, естественно, наши проблемы были бы решены. Необходимой поддержки общества не было, по какой причине, по причине психологического состояния общества или неполноценного объединения общества, об этом мы не говорим. В чем вина того, кто объявляет дату? Теперь мы говорим, что если 1-го марта будет необходимое количество народа, в ходе митинга, естественно, обсудим с народом, представим наши подходы, и если реакция общества будет адекватной нашей программе максимум, у нас есть программа максимум – пойти на смену власти. Почему мы не внесли этот вопрос в повестку дня, потому что этот вопрос может держать подальше часть из них. Мы уменьшили количество представленных вопросов. А если общество придет и потребует от стоящих на трибуне сил избавиться от режима, мы обязаны выполнить это требование.
— И с помощью каких методов? Я помню, что после президентских выборов тоже. когда Раффи Ованнисян по официальным данным был вторым, общество на Площади Свободы потребовало пойти на окончательные шаги, фактически, Раффи Ованнисян по объективным и субъективным причинам, оставив общество на проспекте Баграмяна, пошел молиться с начальником полиции. Что теперь общество может прийти и потребовать, и на какие действия пойдете вы?
— Раффи Ованнисян пошел бы на решительные шаги, если бы было необходимое количество народа.
— То есть, в то время тоже не было?
— Я был на площади, там было 8-10 тысяч человек. С таким количеством людей идти на смену власти, когда внутренние войска составляют 10 тысяч, было бы авантюризмом.
— В таком случае, каково минимальное количество народа, которую вы ожидаете?
— Невозможно назвать цифры, чтобы площадь наполнилась так, как в 2008 году, и я был свидетелем до 25-го февраля, меня тогда взяли, и после 26-го февраля было больше народа, если соберется столько народа, хотя бы 80 процентов, будет достаточно для решения проблем.
