Собеседник Первого Информационного – директор института «Кавказ» Александр Искандарян.
— Господин Искандарян, начальники генеральных штабов вооруженных сил Армении и Азербайджана в Москве пришли к соглашению вокруг перемирия, как вы считаете, насколько длительным оно может быть?
— Я бы хотел ошибиться, но я не думаю, что сейчас есть перспектива такой договоренности вокруг перемирия, которое продлилось бы долго. Оно уже нарушается, даже нормально не заключили, но оно уже нарушается, что происходит сейчас, это просто скорая помощь, просто попытка в какой-то мере исправить ситуацию, каким-то образом предотвратить кровопролитие, перейти к каким-то шагам. Происходят встречи разных видов, в основном встречи Лаврова, телефонные беседы с Соединенными Штатами, Европой. Снова скажу, что дай Бог, чтобы я ошибался, но вопрос в том, что Азербайджан нуждается в нарушении статуса-кво, это была не случайность, они стреляли не случайно, Азербайджану нужно это, они должны стрелять, если исходить из их интересов. А инструментов, с помощью которых мы можем заставить их не делать этого, мало, или вообще нет. Договоренности – это хорошо, но они действуют в течение определенного времени, потом мы оказываемся перед прежней ситуацией, наступает момент, когда Азербайджан должен стрелять, и стреляет.
— Как Вы оцениваете поведение России, как нашего стратегического партнера в течение четырех активных дней войны? А также заявление Сержа Саргсяна, сделанное в Германии о том, что нам больно, когда Россия продает оружие Азербайджану, как вы считаете, это станет поводом для пересмотра политики России?
— Нет, конечно, Россия на постсоветском пространстве ведет себя, как вела раньше, и будет продолжать так вести, возможны какие-то изменения, но серьезных изменений не будет. Те недовольства, которые звучат в Армении, во-первых, не первый год они звучат, а во-вторых, звучат не в контексте реальной политики России. Говорят, что сейчас Россия поставляет Азербайджану не такую технику, какую дает нам, но реально современная техника, которая сыграла свою роль – это израильские беспилотные летательные аппараты, но кто слышал в последние дни в Армении антиизраильские выражения? Конечно, никто. Люди относятся к России так, как относились, если вы назовете имя человека, то я заранее могу сказать, что он скажет. Они говорят так, потому что у них свое отношение к этому. Что касается политики России, то я политолог, и не мне решать, кто хороший, кто плохой, это должны делать священники, другой России нет. Турция является членом НАТО и все. Какие еще есть источники для вооружения, кроме маленьких источников – Болгария, Китай, Чехия, других серьезных источников нет, да, они поставляют и в Азербайджан, и в Армению. Меня интересует другое: если говорить серьезно, то это имеет динамику, потому что деньги Азербайджана закончились, и сейчас он не сможет получать столько оружия, как раньше, Азербайджан не может платить за оружие так, как платил прежде, будет очень интересно проследить за этим, и наш институт тоже будет следить за этим, как, какой ценой, с какими договоренностями.
Что касается того, может ли ситуация измениться или нет. Вы знаете, что для влияния России на Армению есть два инструмента – это безопасность – военное сотрудничество, и цена на газ, и все, больше ничего серьезного нет. Даже в экономическом плане нашим самым крупным партнером является Европа. Эти инструменты Россия не захочет потерять, давайте шире посмотрим на эту проблему. Какие инструменты есть у России для влияния на Азербайджан? Газа нет, только вооружение. Захочет ли Россия потерять это влияние? Конечно, нет, у них есть свои интересы, и они продолжат эту политику, нужно это понимать, и принять к сведению.
— Господин Искандарян, насколько Иран может способствовать урегулированию конфликта? Министры иностранных дел России, Ирана и Азербайджана встретились в Баку, и министр иностранных дел Ирана отметил, что они хотят стать посредником в вопросе урегулирования конфликта. О каком посредничестве может идти речь?
— Иран не может быть посредником, он не является членом ОБСЕ, не знаю, кто это сказал, но это несерьезно. Если Иран станет посредником, Минская группа должна «умереть», и Америка, Россия и Франция не должны допустить этого, но это очень экзотический сценарий. Что касается того, что нужно всем – это мир. Мы находимся на расстоянии 400 километров от ИГИЛ, 300 метров от Северного Ирака, от восточных районов Турции, где идет война, нас разделяют несколько десятков километров. Украинский конфликт тоже недалеко от нас, теперь еще к этому добавить и Карабахский конфликт, с такими трудностями, таким вооружением начать конфликт, никто в этом не заинтересован, в том числе и Иран. Иран не хочет участвовать, хочет, чтобы все оставалось так, как есть.
— Вы отметили, что Россия не заинтересована в возобновлении конфликта, получается, это выгодно только Азербайджану?
— Если бы война была выгодна Азербайджану, то вместо этой ситуации у нас была бы война, но нужно четко понимать, что то, что происходит сейчас – это военные действия, а цели – политические. Если бы Азербайджан захотел действительно воевать, то война не была бы в этом виде, были бы фронтальные удары по Степанакерту и Аскерану. Были серьезные действия, но локальные, у них были другие цели, для того, чтобы осуществить их, нужны были совсем другие силы, но всего этого не было сделано, понятно почему, потому что ясно, что произошло бы после бомбежки Степанакерта, была бы реакция армянской стороны, направленная на азербайджанские города. Но не только не было войны, не было и намерений, это не означает, что никогда не будет, но мы сегодня должны понимать, что азербайджанцы своими военными действиями преследовали политические цели, по причине этого получили серьезный удар по зубам.
