Собеседник Первого Информационного – руководитель парламентской фракции ППА Наира Зограбян.
— Госпожа Зограбян, премьер-министр несколько дней назад заявил о борьбе с коррупцией, были даны конкретные поручения в направлении выявления монополий, и через три недели должны быть, так сказать, обобщены результаты. Какие у Вас есть ожидания, и насколько это реальные шаги, а не имитационные, какое у Вас впечатление?
— Если это действительно будут реальные шаги, если действительно будет решимость, учитывая также серьезные риски, потому что мы понимаем, что означает трясти монополизированную экономику, мы понимаем, что означает закрыть кислород сидящих на вершине пирамиды коррупционеров, к каким серьезным потрясениям это приведет со стороны касты коррупционеров, если будет действительно такая политическая воля, чтобы сотрясти монополизированную теневую экономику, то поддержка со стороны ППА однозначно будет. Но если все это будет только на уровне заявлений, естественно, мы будем первыми в числе критикующих.
И, честно говоря, не думаю, что не нужно было давать Комиссии по экономической конкуренции три недели, чтобы выявить монополистов, не нужно обязательно быть Артаком Шабояном, чтобы знать каковы монополизированные отрасли экономики. Давайте выйдем на улицу, и у случайного прохожего спросим, кто имеет право в Армении импортировать сахар, для этого не нужно обращаться в Комиссию по экономической конкуренции. Кто имеет право импортировать бензин, импортировать бананы и другие экзотические фрукты? Вообще не нужно обращаться к Артаку Шабояну и беспокоить его. И абсолютно нет никакой необходимости в том, чтобы Министерство экономики записывало какие-то телефонные номера, и спрашивало: уважаемый гражданин РА, если узнаешь о каком-либо случае коррупции или будет информация о монополиях, то обязательно звони на эту горячую линию до 30-го числа. А после 30-го числа борьба с коррупцией прекратится, что ли?
— Думаете, это имеет показной характер?
— В данный момент я воздержусь, Вы знаете, всегда нужно соблюдать презумпцию невиновности. Если они действительно осознали, что страна реально стоит перед красной линией, и, сделав шаг, мы дойдем до той точки необратимости, и в экономическом, и во внутриполитическом, и демократическом плане, что возвращения больше не будет. Армения уже дошла до «точки невозврата», до точки необратимости, и если действительно есть осознание того, что мы должны спасти нашу страну, должны спасти монополизированную экономику, избавить ее от тисков монополий, мы должны очистить страну от коррупции, мы должны осознать это, но я говорю, что это связано с серьезнейшими рисками. Я понимаю, какой внутренний бунт поднимут те, кто в течение всех этих лет существовали с помощью коррупции, те, кто монополизировали экономику Армении, у них под рукой есть серьезные рычаги, под их влиянием находятся также и некоторые средства массовой информации, и они будут ожесточенно бороться за свои монополии. Будет борьба – мы будем рядом с теми, кто действительно пытается вернуть страну из точки необратимости, не будет борьбы, мы будем первыми критикующими.
— То есть, возможно, будет внутренняя, внутриполитическая, внутрисистемная война, борьба?
— Я бы не преувеличила настолько, но, естественно, если что-то отберут у монополистов, они восстанут, это понятно, потому что это очень порочная цепь, монополисты получают монополии взамен на избирательную поддержку, а если у них отнимут монополии, то не смогут потребовать и избирательной поддержки. То есть, готовы ли власти разорвать все порочные связи, если готовы, то мы тоже готовы поддержать.
— Если будут готовы разорвать, то это приведет к потере власти?
— Они должны быть готовы также и к этому. Мы ведь знаем, какой монополист за каким марзом присматривает, естественно, они должны быть готовы также и к этому, потому что если у этого монополиста отберут монополии, и скажут, что идешь на конкурентное поле, то он ополчится, и больше не будет выполнять свои священные избирательные обязательства перед работодателями. Если власти действительно готовы разорвать все эти порочные связи, если действительно понимают, что нет альтернативы, мы готовы помочь, если нет, то думаю, что все это будет иметь временный, декларативный эффект, не более того.