Собеседник Первого Информационного – директор Аналитического центра глобализации и регионального сотрудничества, политолог Степан Григорян
— Господин Григорян, с 8-9-ое июля в Варшаве проходит саммит НАТО. Какие результаты ожидаете от этого саммита? Какое значение имеет этот саммит с точки зрения, как дальнейшей политики НАТО, так и отношений Запада и России. Эксперты придают большое значение этому мероприятию, говоря, что после Brexit Запад должен показать, что внутри нет раскола. Ваше мнение по этому поводу.
— Мы все должны понимать, что саммит НАТО является серьезным мероприятием, и на этом саммите ясно, что должны решиться многие вопросы. Одним из важнейших вопросов – это отношения Россия-НАТО, Россия-Запад. Я не исключаю того, что будет принята довольно жесткая формулировка, связанная с Россией. Россия больше не будет восприниматься в качестве партнерского государства, или даже конкурента. Я считаю, что Россия будет объявлена серьезной головной болью, или проблемой, угрозой для НАТО. К сожалению, события развиваются в этом направлении. И знаете, что подсказывает это? Встреча НАТО-Россия состоится 13-го июля. Если бы НАТО согласилось провести эту встречу до саммита, то я бы сказал, что НАТО склонно к тому, чтобы выслушать Россию, только потом делать шаги. К сожалению, это не так. Встреча Россия-НАТО будет только после саммита НАТО, это означает, что НАТО сделает свои шаги, и у меня есть опасения, что будут жесткие формулировки, направленные против России.
Другие проблемы тоже будут обсуждаться на саммите НАТО, но я хочу в этом контексте поговорить об одной проблеме. Мы являемся партнерами с НАТО, и должны продолжать сотрудничество. Четырехдневная война показала, что Россия не всегда выполняет свои обязательства по защите Армении от посягательств. Значит, мы должны развивать альтернативу, работать с НАТО, но на собрании премьер-министров ОДКБ, которое состоялось в Ереване, речь шла о том, что в будущем будет создана стратегия ОДКБ 2025 г. Хорошо, что заседание проводилось здесь, на высоком уровне, но я категорически против того, чтобы присоединяться к таким стратегиям, в которых написано, что НАТО представляет проблему, угрозу, и расширение НАТО на восток представляет угрозу. Это вообще не имеет никакого отношения к нам. Если у России есть проблемы с НАТО в своем регионе, это другой вопрос, но НАТО не враг нам, мы официально сотрудничаем с НАТО. Хочу сказать, что здесь очень важна роль Армении, как посредника, сегодня есть напряженность между НАТО и Россией, значит, Армения может даже стать посредником, как Назарбаев стал посредником в российско-турецких отношениях, Беларусь стала посредником во время российско-украинского конфликта.
— Но Армения, кажется, невольно вовлеклась в процессы России, которые очевидным образом направлены против НАТО. Речь, в частности, идет о создании единой системы ПВО, не навредит ли это партнерским отношениям Армении и НАТО. Во-вторых, Армения может маневрировать между этими двумя структурами, как член ОДКБ, и партнер НАТО?
— Может маневрировать, мы с НАТО осуществляем программы, чем больше обострятся отношения Россия-НАТО, тем труднее будет маневрировать, потому что не все от нас зависит. Тем не менее, я согласен с тем, что об этой системе противовоздушной обороны, которую мы создаем совместно с Россией, мы должны были подумать до подписания и ратификации. Мы предупредили о том, что здесь опасность не только в том, что России передается компонент суверенитета Армении, но и то, что мы не уверены в том, что Россия защитит нас. Есть также и вторая опасность. НАТО и Соединенные Штаты разместили системы противовоздушной обороны в Украине, Россия заявила, что они дадут адекватный ответ, и начали на юге и Кавказе усиливать свои системы противовоздушной обороны. Пускай усиливают, но какое отношение мы имеем к этому? Именно по этой причине, я считаю неправильной ратификацию этого договора. Мы не учли даже изменения последних 7-8 месяцев, и это опасно, мы вместе с Россией вступим в эту напряженность, которая вообще не имеет к нам никакого отношения. У нас нет ядерного оружия, нет военных возможностей. Какое отношением мы имеем к этой конкуренции? Напротив, мы должны попытаться стать мостом между ними, и мы можем эту функцию взять на себя. Но, что мы делаем? Становимся стороной в этом споре, а не посредником, ратифицируя в парламенте договор о ПВО. Я бы не советовал нашему правительству идти таким путем.
— Можем ли мы предположить, что желание России улучшить отношения с Турцией были связаны также и с отношениями НАТО-Россия, с целью ослабить южное направление НАТО против России?
— Я не хочу все связывать друг с другом. Российско-турецкие отношения испортились по другим причинам, которые не были связаны с отношениями Россия-НАТО. Но, тем не менее, я согласен с тем, что в мире все, в конце концов, взаимосвязано. Например, Россия была готова улучшить отношения с Турцией, ждала какого-то положительного послания, поскольку находится под санкциями именно со стороны США, Евросоюза и НАТО, и это привело к тому, что Россия проявила большую готовность для быстрого урегулирования отношений с Турцией. Но я так жестко не связывал бы эти процессы друг с другом.
— Предусматривается, что в ходе Варшавского саммита будет утверждено решение о размещении 4 интернациональных батальонов НАТО в странах Прибалтики и Польше. Фактически, основным полем для противостояния является Восточная Европа, а не Черное море или Южный Кавказ.
— Основное поле и беспокойство НАТО связано именно со странами Балтии и Польшей, а также с Финляндией, Швецией. Вы знаете, сейчас Россия ведет агрессивную политику, например, военные истребители России постоянно прощупывают воздушные границы этих стран. Помните историю, связанную с подводными лодками, которые вошли в шведские моря? Да, это были маневры, но они очень опасны, могут привести к столкновению, и вызывают беспокойство на Западе, в первую очередь в НАТО. Именно по этой причине НАТО разместило эти 4 батальона в Польше, и еще три должно разместить в Прибалтийских странах. НАТО отвечает, но одно дело отвечать конкретными шагами, другое дело включить в концепцию НАТО то, что Россия стала угрозой. Разница большая. Это приведет к более сложной ситуации. К сожалению, все идет к этому. Но также скажу, что в последнее время напряженность возросла также и на Черном море.
— Учитывая именно эти события в черноморском регионе, может ли Южный Кавказ получить большее значение для НАТО после этого саммита?
— Наша роль для НАТО повысится не только в связи с Черным морем. Я не исключаю того, что Грузия получит план действий членства в НАТО. Это еще не означает, что станет членом, но может преодолеть эту непреодолимую планку. Это означает, что это кавказское государство просто становится ближе к НАТО. Это автоматически означает, что для НАТО очень важен Кавказ. Я не исключаю того, что с Грузией будут сформированы более тесные отношения. Подобные решения возможны, и это получит отклик также и со стороны России, что приведет е еще большему обострению отношений. Это называется военная гонка, и ясно, что затруднится наша ориентация и выбор.
— То есть, повышение статуса Грузии в НАТО очевидным образом повлияет на политику России в нашем регионе?
— Думаю, повлияет, но, с другой стороны, возможности России ограничены, она не может воевать на всех фронтах, именно по этой причине они пошли на быстрое урегулирование отношений с Турцией. Из наших интересов исходит то, чтобы смягчились эти противоречия, но, к сожалению, отношения идут к обострению.
