В течение пока восьми лет президентства Серж Саргсян минимум восемь раз торжественно заявлял о переменах, причем, с такой решимостью, что, пожалуй, даже у известных героев, сыгранных Адриано Челентано и Энтони Куином не возникло бы сомнения в искренности Саргсяна, к тому же даже после восьмого раза. Проблема не в том, что Серж Саргсян постиг формулу, озвученную одним из этих известных героев – самое главное в блефе то, чтобы ты сам поверил в свой блеф.
Проблема по сути заключается в том, что каждый раз свои заявления о переменах Серж Саргсян делал попросту под влиянием, под диктовку ситуации, то есть, исходя из положения вещей. То есть, в данный момент Серж Саргсян не верил в свой блеф, а был уверен в том, что переменам действительно нет альтернативы, альтернатива будет стоить ему власти. А Серж Саргсян решает задачу своей власти всего восемь лет. И исходя из ряда субъективных и объективных обстоятельств, за этот период он несколько раз действительно сталкивался с такой ситуацией, когда перемены реально казались альтернативой. И это было, начиная с резонанса на его вступление в должность – 1 Марта, и до сих пор, самым свежим в памяти резонанса на июльские события. Но каждый раз Сержу Саргсяну было довольно заявить об изменениях и предпринять пару шагов, после чего ему удавалось существенно ослабить угрозу своей власти и не только отказаться от намерения продолжать эти изменения, но и даже предпринять несколько шагов назад.
Следовательно, здесь вопрос в том, почему Сержу Саргсяну достаточно сделать несколько шагов, чтобы ослабить грозящую своей власти опасность, если с самого начала кажется, что его власть и без этого зиждется на довольно жидком фундаменте? Общество настолько доверчиво, что каждый раз поддается иллюзиям перемен, или же в ответ на шаги Сержа Саргсяна у общества нет своих шагов, нет институциональных инструментов для реагирования на эти шаги, в частности для осуществления над ними контроля и сообразно этому не может и устанавливать их меру. Вследствие этого меру устанавливает Серж Саргсян, из-за чего и предпринятые им изменения никогда не получают тех объемов и того характера, которые необходимы не только ему, но и в первую очередь обществу.
Та же самая ситуация и сейчас. серж Саргсян предпринял изменения, которые помогут ему решить проблему своей власти – если не продолжить ее после пребывания в должности президента, то по меньшей мере сделать так, чтобы его пребывание в должности не сократилось ни на день, а после этого ему не было бы неспокойно в постпрезидентский период или так сажем – в статусе пенсионера. Однако общество сильно сомневается, что эти изменения получат необходимый объем и содержание хотя бы на этот раз. В то же время, и на этот раз очевидно, что общество не имеет абсолютно никакого контроля над этими осуществляемыми изменениями, никоим образом не представляет свои действия, свои шаги, свою реакцию. А эта реакция не может быть между доверием и сомнением, верой и недоверием.
Предположим, общество не верит. В какой политический или гражданский фактор это превращается? Под влиянием какой-то силы в традиционные митинги, шествия и акции. Но ведь эти пути уже достаточно исхожены для того, чтобы для властей неожиданной проблемой и поставить их перед фактом. С другой стороны, точно также возникает вопрос: а что происходит, когда, предположим, общество верит в изменения? С другой стороны, точно также возникает вопрос о том, что бывает, если, предположим, общество верит в изменения? И что же, после этого эти изменения, столкновение интересов полюсов-носителей капитала внутри власти, сопротивление, разногласия и борьба, монополии и олигополии уступают свое место правительству Карена Карапетяна? Конечно же нет. Уже не говоря о том, что подвешен в воздухе вопрос политических программ Сержа Саргсяна, как именно представляет эти свои дальнейшие планы, в каком статусе, так как краеугольным камнем в стимуляции этих изменений является именно эта проблема. А это означает, что для Сержа Саргсяна и правительство Карена Карапетяна, и РПА являются всего лишь средством. Точно также средством для общества являются и вера, и недоверие.
Таким образом, очевидно, что общество не решает ни одну проблему, попросту веря и доверяя, или же не веря и не доверяя. И также не существует видимого, ощутимого инструмента, с помощью которого общество может решать проблемы. Призванные быть этим инструментом оппозиционные группы, партии главным образом заняты решением собственных задач. Тем более, что и они, не могут сформировать качественного иного отношения к «изменениям» Сержа Саргсяна, и разработать ответный резонанс, кроме как играть на поле примитивного «доверять-не доверять».
Получается, что в Армении власти занимаются «примитивным воровством», а, так сказать, «не власти» или оппозиция – «примитивно играют». Эти силы своей миссией считают то, чтобы говорить обществу – верить ему или не верить. Причем это, будучи с одной стороны примитивным – как методология оппозиционной политической деятельности – также и забавно, так как общество уже, пожалуй, настолько же верит и доверяет оппозиции, насколько и властям. И вот в этой ситуации в Армении в настоящее время наиболее реалистичным вопросом повестки является «торможение» этих «изменений», нежели их продолжение и дальнейшее распространение. Потому что, идя на «изменения» Серж Саргсян всего лишь создает видимый для всех фон «статичности» остального поля. После этого он между собой и этим фоном формирует некоторое пространство – так сказать, увеличивает пояс своей «безопасности». И так как меру выбирает он сам, а не общество, Саргсян не превышает ее – для того, чтобы не создать для себя лишние риски и лишний раз не возбуждать систему».
