Политический обозреватель радио Эхо Кавказа (Прага) Вадим Дубнов в беседе с Первым Информационным прокомментировал примечательные заявления Сержа Саргсяна, озвученные им в интервью директору МИА «Россия сегодня» Дмитрию Киселеву.
— Господин Дубнов, как Вы в целом оцениваете интервью Сержа Саргсяна Киселеву. Насколько оно удалась с точки зрения использования такой аудитории для того, чтобы досчить каких-то целей, довести свои послания до конкретных людей и повлиять на процесс
— Прежде всего, это проект «Спутника», проект «РИА Новости» и Киселева, который перед этим сделал такое же интервью с Илхамом Алиевым, а сейчас – с Сержем Саргсяном. Это некий проект продвижения «Спутника» на Южный Кавказ, и прежде всего, нужно учитывать этот факт, из него исходить, не преувеличивая государственной значимости господина Киселева. Киселев – он, конечно, есть господин Киселев, но это не вершитель российской политики на Южном Кавказе. Это – первое.
Второе, думаю, то оба президента использовали интервью для каких-то своих целей, но посколько цели достаточно невнятные, то соответственно и интервью проводились на достатночно невредные темы. Там есть замечательные места про то, как президент Армении звонит президенту Азербайджана, вернее предлагает создать «прямую линию» между армянскими и азербайджанскими сторонами
— То есть, «горячую линию».
— Да, «горячую линию». Это, конечно, замечательная идея, но скорее из области политических курьезов, которых, на самом деле, и без этого достаточно много в этом контектсте.
Главным в этом интервью мне показалось то, что это некий московский заказ для московского пожелания: закрыть апрельскую тему, закрыть в смысле недовольства Армении в отношении Москвы, и Саргсян первый раз столь явно выступил и подвел черту под апрелем, вернувшись к своей доапрелькой фразиологии. Это самый важный момент этого интервью, потому что Саргсян таким образом дал понять, что вся полемика об апреле закрыта, Москва может не волноваться, и все, черта подведена с назначением правительства, Искандерами, подписанием решения Путина о создании совместной армяно-российской военной группировки и т.д.
— Опыт прямой или «горячей линии» ведь был в 90-ых года. Насколько возможно восстановить это сегодня?
— Да, конечно, было, но это немножко другой сюжет – Карабахский сюжет. Думаю, это сигнал о том, что есть сигнал Москвы, я бы так сказал, потому что Москва хочет возобновить свою миссию здесь, в Карабахе, которая опять же после апреля была заторможена. Она хочет вернуться к доапрельскому состоянию Карабахских переговоров, и Серж Саргсян опять же проговаривает свою готовность поддержать в этом Москву, хотя тут же пытается оговорить, тоже по-доапрельски, о каких-то возможных договоренностях.
— Комментарий Саргсяна на счет провала Казанского процесса. Мы, конечно, знали, что азербайджанская сторона провалила подписание документа, но Саргсян рассказывает довольно интересные подробности и сожалеет, что так и не удалось подписать документ. Как Вы думаете, Казанский договор был позитивным решением конфликта с точки зрения интересов армянской стороны и вообще с точки зрения окончательного урегулирования конфликта.
— Я предполагаю, что Казанский документ не был готов к подписанию обеими сторонами, просто так всегда было во всей истории переговоров – стороны меняются ролями в одном: каждый из них поочередно берет на себя ответственность за срыв документа. В данном случает это был Азербайджан, перед этим ни раз в таком положении оказывалась Армения. То есть, каждая сторона может быть уверена в том, что другая сторона не подпишет документ в том или ином смысле. Я не говорю, что это делается добровольно или по какой-то договоренности, но думаю, это один из элементов переговоров, когда каждая сторона знает, что может себе позволить выглядеть миротворцем в надежде на то, что такую роль не исполнит другая сторона.
Если бы Казанский договор был подписан (а я не верю, что он был бы подписан), не думаю, что он бы имел легкую жизнь в Армении. Это была бы очень тяжелая полемика, очень тяжелая история, и я не совсем уверен, что господин президент рассчитывал выйти из этой истории победителем
— И кстати, у нас общество и сейчас, мягко говоря, не очень хорошо настроено по отношению к такого рода решениям конфликта, потому что это подразумевает сдачу территорий, в обмен на то, чтобы статус Карабаха был решен в дальнейшем.
— Да, мягко говоря, да. У вас это так, а в Азербайджане немножко другая ситуация. Как однажды очень точно заметил один мой коллега, для Азербайджана чтобы потерять Карабах, еще нужно и конституцию свою поменять. Было понятно, что это невозможно.
— А если будут решены вопросы безопасности на линии соприкосновения сил, и возобновятся переговоры, вокруг какого документа стороны будут вести переговоры? Это будет Казанский документ, или же эта страница в истории переговоров уже закрыта?
— Понимаете, любой сорвавшийся документ становится историей, к которой никто не возвращается. Можно возвратиться, но это опять же будет курьезом. Я не думаю, что сегодня можно в серьез обсуждать Казанский документ, но, по сути, на протяжении всех этих лет никто не отменял главную формулу подхода – «мир в обмен на территории», другой вопрос – как реализовывать? Казанский документ был одним из способов их воплотить. Не получилось, как не получалось и прежде, поэтому я не очень верю в то, что стороны всерьез могут договориться о гарантиях безопасности.
Мы помним, что в 90-ых годах была практика «горячей линии», и это практика исчезла. Можно к ней вернуться, но как к ней могут вернуться, точно так же потом могут от нее отказаться. Подобные гарантии, переговоры и меры безопасности, в принципе, не могут быть всеобъемлющими: они вторичны по отношению к общей ситуации. О них можно и нужно договариваться, но нужно понимать, что они все равно не проживут больше какого-то промежутка времени.
— И немножко – о Евразийском союзе. Саргсян в беседе с Киселевым затронул и эту тему и заявил, что «у Евразийского экономического союза большое будущее, во всяком случае, для Армении». На Ваш взгляд, это вообще объективная оценка?
— Я не экономист, хотя я знаю другие экономические оценки о Евразийском экономическом союзе. Но с другой стороны, экономистские оценки здесь не важны, поскольку Евразийский союз во время своего существования доказал, что в принципе не является экономическим образованием. Просто при довольно сложных отношениях Москвы с другими партнерами по этому Евразийскому союзу всегда приятно иметь в друзьях Ереван, который всегда скажет доброе слово про этот союз, не требовав никаких предварительных условий.
— Может именно из-за этого мы и вошли в этот союз?
— Да, не без этого. Готовность сказать что-то теплое, хорошее особенно ценится.