Накануне руководитель офиса второго президента Армении Роберта Кочаряна дал интервью одному из СМИ, еще раз подтвердив ту мысль, что ни конституционные изменения, ни уже состоявшиеся парламентские выборы не являются препятствием для возвращения Р. Кочаряна в политику. На прямой вопрос журналиста – можем ли мы, тем не менее, констатировать, что Роберт Кочарян впредь не будет заниматься политикой, Согомонян ответил: «Никогда не говори никогда».
Таким образом, какая роль есть у Роберта Кочаряна в настоящее время вообще, какое влияние он имеет на четверку неправящих партий, на каждую из этих четырех партий в отдельности, на различные группы или сегменты этих партий по отдельности, на отдельных политических деятелей? И вообще, в чем заключается ресурс влияния Кочаряна в политической жизни – деньги в виде того капитала, которым он владеет в результате представленности в бизнесе (как сам, так и члены его семьи)? Авторитет, которым он пользуется в тех или иных кругах правящей системы, а также в приближенных к ней кругам, в заграничных кругах? Политические идеи и программы, которые он представляет обществу? В чем же заключается ключевой ресурс Роберта Кочаряна – как политического фактора?
Что именно является его главным препятствием, это яснее ясного – 1 Марта, которое, конечно, является крайне серьезным препятствием для Роберта Кочаряна. В то же время это препятствие, конечно, ключевое в том случае, когда Кочарян вступает непосредственно в игру именно своей кандидатурой, своей фигурой.
Если он это делает опосредовано – под именем иной силы и деятеля, к которым де-юре не имеет никакого отношения, то здесь нужно констатировать, что некая критическая часть в препятствии 1 Марта преодолена, и это в первую очередь благодаря, так сказать, оппозиционным силам, которые вовлечены в формат парламентской четверки.
И именно здесь и становится весьма существенным то, какое в частности влияние имеет второй президент на четверку в целом, на отдельные партии и группы, и однозначно отождествляется ли он здесь с четверкой или же, тем не менее, его влияние частичное?
Дать публичные ответы на эти вопросы крайне трудно, потому что с одной стороны фактор второго президента во всем этом очевиден, а с другой стороны отсутствуют, так сказать, официальные заявления о связях друг с другом. Результат заключается в том, что все играют непринужденно – кроме общества. И уже по сути превращается в технический вопрос то, сколько игроков играют самостоятельно, то есть, из скольких полюсов состоит игра – два, три, четыре, а может, и еще больше.
Когда вне игры осталось общество, то есть, обществу всего лишь остался вопрос: является ли это действительно внутриполитической борьбой или же попросту имитацией борьбы, благодаря которой система поддерживает свое существование, то, по сути, все остальные вопросы уже не очень важны.
Факт, казалось бы, в том, что так называемая внутриполитическая жизнь в Армении продолжает оставаться в зоне влияния трех президентов, зависеть от их заявлений, интервью, создаваемых ими интриг, их ответов друг другу, и происходящих между всем этим приливов и отливов. Борясь за новый внутриполитический статус-кво, уже 25 лет правящая система, фактически, в качестве, по сути, минимального стабильного результата обеспечивает сохранение и безопасность существующего статуса-кво. Максимальный результат есть у игры, есть уже и у отдельных игроков, и этот результат будет выражен уже в виде обладания властными рычагами в этом статусе-кво.
Системе, по сути, удалось самое главное, что оказалось под ударом в 2008 году – вывести, вернуть внутриполитический процесс в системные рамки, начерченные в 2006-07 годах, вытеснить из этих рамок общество, как диктующий и самостоятельно играющий фактор, обеспечить схему – когда одна и та же система формируется и как власть, и как оппозиция.
Все остальные споры вокруг конституционных и всех прочих реформ, по сути, являются тактическими спорами, которые разрешаются в результате таких компромиссов, какой имел место в виде назначения нового премьер-министра.
