Собеседник Первого Информационного – директор Центра региональных исследований, политолог Ричард Киракосян.
— Господин Киракосян, Вы считаете, что сегодня возникла новая ситуация вокруг Карабаха – после зафиксированного в середине мая военного обострения и последовавших за ней некоторых дипломатических развитий?
— Однозначно, что после апреля 2016 года возникла принципиально новая атмосфера и она продолжает изменяться, но только лишь в худшую сторону. Например, закрытие ереванского офиса ОБСЕ непосредственно связано с возникновением этой новой атмосферы в безопасности. в то же время и Минская группа, и международное сообщество чем дальше, тем больше убеждаются в том, что Азербайджан впредь не волнует международный авторитет ли составление части в международном сообществе.
С другой стороны, самым быстро изменяющимся аспектом конфликта является Россия и ее политика касательно Нагорного Карабаха в ближайшее время.
— Российский сопредседатель Минской группы ОБСЕ Игорь Попов заявил, что Ереван и Баку достигли некоторой договоренности в вопросе увеличения числа международных наблюдателей на линии соприкосновения. Какое значение имеет то обстоятельство, что об этом заявляет представитель России?
— Откровенно говоря, я в это не верю. Мне трудно поверить в чье-либо заявление, если нет конкретного доказательства, что действительно есть возможность для нового дипломатического прорыва. Более того, если вспомнить, какое решение предположительно предлагает так называемый «план Лаврова», то это должно нас беспокоить, а не внушать надежду. Я не думаю, что это – какой-то прогресса, потому что в действительности это – не новое соглашение. Это то обещание, которое дал Азербайджан после Апрельской войны – в ходе встреч, состоявшихся в Вене и Санкт-Петербурге. До сегодняшнего дня Азербайджан не выполнил взятые на себя обязательства. Следовательно, если это договоренность, то слово для этого выбрано неправильное, потому что сейчас мы находимся в некоей ситуации, когда стороны ждут, когда же Азербайджан выполнит то, что уже пообещал. Речь идет об увеличении числа международных наблюдателей, следящих за соблюдением режима прекращения огня на линии соприкосновения и создания механизмов расследования инцидентов. Азербайджан пока не сделал того, что от него ждут.
— Таким образом, Вы думаете, что у международного общества нет достаточно рычагов для оказания влияния на Азербайджан, и по этой причине сопредседатели настолько остро отреагировали на недавнее обострение?
— Да, удивительным образом последняя заявление сопредседателей Минской группы ОБСЕ было сделано намного более прямым, адресным и жестким языком, тоном – и в адрес Азербайджана. Сопредседатели четко указывали, что атаку начал Азербайджан. Но иным важным событием является прекращение деятельности ереванского офиса ОБСЕ. Применение права на вето против продления мандата офиса было грубейшей ошибкой со стороны Азербайджана, потому что этот офис был важным элементом в российской дипломатии, так как ереванский офис ОБСЕ всегда возглавляли российские дипломаты. Азербайджан, вероятно, не сознавая, что делает, вызвал гнев Москвы. Вывод последнего дипломатического представительства ОБСЕ в регионе Москвой был рассмотрен как нападение на российского главу офиса.
— Вы считаете, что действительно между Россией и Азербайджаном есть серьезные разногласия?
— Несомненно, Москва разочарована тем фактом, что Азербайджан, чем дальше, тем становится все более непредсказуемым, неразумным и опасным для интересов и политических целей России, а также и для Запада. В этом контексте Россия права в том вопросе, что разочаровалась в непредсказуемом характере Азербайджана.
— Можно ли посчитать вышеотмеченное заявление сопредседателей Минской группы ОБСЕ изменением в их позициях, подходах, в том, как они реагируют на инциденты?
— В целом – нет. Всего одно заявление об одном частном инциденте еще не означает изменений в долгосрочной политике. Пока очень рано для того, чтобы делать выводы. Мы должны подождать и увидеть, будут ли перемены в политике стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ, но, по всей вероятности, этого не произойдет. Более того, в последствии для России, Франции и США будет труднее сформировать общий подход и высказываться в данном вопросе – с учетом естественных противоречий в интересах этих стран в данном регионе.
— Правильно ли будет сказать, что это заявление Минской группы ОБСЕ в каком-то смысле – компенсация со стороны сопредседателей армянской стороне за то, что они не могут заставить Азербайджан выполнить свои обязательства касательно внедрения механизмов расследования на линии соприкосновения?
— Длинный ответ – да, конечно.
— Некоторые военные эксперты говорят, что последние боестолкновения подняли уровень эскалации конфликта. Что Вы скажете касательно этой точки зрения?
— Это повышает уровень стабильной эскалации и ожидается, что этот процесс продолжится. Но удар азербайджанской стороны по военной технике армянских ЕС имеет и иное примечательно обстоятельство – это был мессидж не только Арцаху и Армении, но и Москве, потому что уничтоженная техника была поставлена Армении Россией.
— А ответные действия армянской армии дадут результат – в смысле военного сдерживания Азербайджана?
— В целом – да. ВС Нагорного Карабаха и Армении делают максимум против слабого, опасного и непредсказуемого противника, и во многих смыслах это намного труднее, потому что азербайджанская армия по своему поведению непредсказуема и нестабильна. Действия ВС Азербайджана основаны не на военной логике, а на внутренней политике, и во многих случаях нелогичны и в военном плане. Поэтому довольно трудно защищаться от действий подобного противника.
