На внутриполитической повестке Армении вновь появился вопрос объединения оппозиции, который на этот раз выдвинул лидер партии «Наследие» Раффи Ованнисян.
Обычно этот вопрос появляется на повестке перед выборами, и в этом смысле инициатива Раффи Ованнисяна экстраординарная. Но только в этом смысле, так как тема объединения оппозиции в Армении является, пожалуй, одной из самых избитых и самых обесцененных тем. Более того, к этой теме обращаются тогда, когда больше делать нечего, когда нет более содержательных, более перспективных и более жизнеспособных действий.
Единение и консолидация оппозиции звучат действительно заманчиво и очень трудно сказать, что это нечто плохое. Однако отсюда и начинаются манипуляции, так как вопрос не в том, хорошо это или плохо, а в том, какую цель и какие средства для достижения этой цели включает в себя это объединение или консолидация. И здесь ответ, по сути, нулевой, потому что кроме, так сказать, логики количественного эффекта, тема объединения или консолидации оппозиции в Армении не содержала какой-либо иной логики.
Если логика количественного эффекта в прошлом имела некоторое влияние, то в настоящее время это влияние практически сведено к нулю, так как за последнее десятилетие во внутриполитической жизни Армении появился ряд новых реалий, и мир вообще достаточно изменился – своим влиянием и на Армению. В этой новой ситуации количественный эффект единства оппозиции – абсолютно бесполезный фактор, который не имеет никакого влияния на намного более адекватные новой ситуации общественные настроения, нежели настроения оппозиционных сил.
В этой ситуации в Армении существует крайняя необходимость в новой внутриполитической повестке, новых предложениях, новом содержании, общественном участии или новых качествах и механизмах этого участия, оппозиционной деятельности с новым содержанием.
Но на сцену выводится не новое предложение, а старое – объединить и создать единую силу, которая кроме своего теоретического обаяния, в практическом смысле в вопросе своей нежизнеспособности не раз убеждала и общество, и политические силы.
Следовательно, возникает вопрос: в чем же смысл в новой ситуации в очередной раз внедрение в оборот старых, уже мертворожденных идей, в чем смысл выносить их на повестку? Тем более, что по большому счету речь идет и не об идее, а всего лишь о механизме. Старом механизме – не только без новой идеи, но и практически без идеи вообще.
Пожалуй, лучшего варианта для того, чтобы уничтожить дискурс общественно-политической альтернативной мысли, невозможно и представить. В то же время, проблема отсутствия дискурса, конечно, не в непонятных и необоснованных попытках вдохнуть жизнь в забытые, старые механизмы. Ключевая проблема здесь заключается в том, что нет иных попыток, нет новаторских попыток ввести в политическую повестку альтернативный дискурс. В условиях этого вакуума общественные настроения достигают крайностей – или крайней депрессии, или крайней агрессии.
Любая крайность вытекает из интересов правящей системы – как депрессия, так и агрессия. Депрессия делает людей неспособными ни в чем, неконкурентными, инертными в вопросе защиты своих прав, концентрирует внимание только лишь на «праве на эмиграцию», а агрессия дает властям возможность оправдать, так сказать, легитимировать собственный силовой характер, чем власти, кстати, в последнее время очень умело пользуются – в особенности после июльских событий.
Фото: Photolure.
