«И теперь Армения продолжит посредством русского языка общаться с миром, или же отдельно – с русскими, и отдельно – со всем остальным миром?», — вчера в Общественном совете поднял вопрос Вазген Манукян в ходе обсуждении концепции русского языка.
Вопрос Манукяна в действительности не риторический, и, несомненно, имеет более глобальный подтекст, нежели сам обсуждаемый вопрос. Было бы, конечно, идеально, если Россия была бы частью цивилизованного мира, и наши отношения с этой страной укладывались в ту логику, в которой армяно-российские хотя бы и стратегические отношения были бы составной частью глобальной политики. Такие предпосылки были в начале девяностых, когда для политики Армении показались бы абсурдными формулы «или-или» и даже «и-и», потому что европейские, демократические устремления и Еревана, и Москвы были одинаковыми. Ситуация резко изменилась с середины девяностых, причем Армения и Россия вновь «обрели» друг друга, но на этот раз на пути изоляции от цивилизованного мира.
В этом контексте вопрос Вазгена Манукяна нуждается даже в существенной, содержательной корректировке, потому что формулы «общения с миром» посредством России попросту не существует. Путинская Россия находится даже не за полями цивилизованного мира, а по ту его сторону, являясь его антиподом. Посредством сегодняшней России невозможно сформулировать, претворить в жизнь ни одну рациональную задачу, а скорее, из-за нее мы неизбежно можем оказаться по ту сторону «красной линии», где стрелки часов цивилизации остановились на часе восхода власти Путина.
С точки зрения реальной политики Армения даже вынуждена иметь особые отношения с Россией, потому что невозможно игнорировать существование империи у себя «под носом», однако направленный на внешний мир наш взгляд нам необходимо очистить от российских искажений, корректировок, чтобы даже в нашем сегодняшнем унижении до периферии империи не потерять свою возможность мечтать, свое стремление вернуться к цивилизованному миру.
Было бы более идеальным и меньшей вероятностью потрясений, если бы возвращение на путь к цивилизованному миру произошло вследствие «обращения» России, но наиболее вероятно, что мы будем вынуждены контактировать «отдельно – русскими, и отдельно – с всем миром», до тех пор, пока падение империи не станет для россиян повесткой новой революции.
По большому счету хотя бы пока Армении навязан контраст между политическим выбором и цивилизационным ориентиром. Самое существенное здесь то, чтобы Армения сумела с течением времени приспособить свой политический выбор к цивилизационному ориентиру – вместо того, чтобы принести последний в жертву политике.
И сейчас происходит именно эта борьба: Москва в различных плоскостях и посредством различных концепций пытается обратить в пыль наш антиимперский цивилизационный потенциал.
