Собеседник Первого Информационного- политолог Микаэл Золян.
— Господин Золян, в экспертном поле Армении есть определенные проблемы в отношении Декларации, которая будет принята в ходе саммита Восточного партнерства. Отмечается, что положение, связанное с конфликтами, является не таким уж проармянским. Как вы думаете, что может сделать Армения?
– Просто нужно вести дипломатическую работу. Конечно, это сложно, но возможно внести некоторые изменения. Понятно, что он не может быть на 100% проармянским или 100% проазербайджанским, немного туда, немного сюда – вот это можно сделать.
— Вы считаете, эта часть декларации может существенно отличаться от положения об урегулировании конфликта?
— Это небольшая проблема технической работы. Конечно, принципиально не может быть большой разницы. Вообще во всем этом каждое предложение, каждая запятая и точка играют какую-то роль.
— Армения может присоединиться к этой Декларации с «особым мнением»?
— Это крайний вариант. Если там будут непроармянские формулировки, в конце концов, другого выхода не остается. Существует также технический вопрос, которым я плохо владею на данный момент. То есть, в каком формате можно выразить несогласие — объявление, особое мнение, или какой-либо другой вариант.
— На этом этапе можно сказать, что соглашение будет подписано на саммите Восточного партнерства 24 ноября. Достаточно заверений обеих сторон?
— Конечно, нельзя сказать на все 100%, но я не вижу серьезных причин не подписывать. Возможно, что-то произошло, что не видно нам, но на данный момент я не вижу ясных причин. В сегодняшней ситуации, если спросят, я скажу, что на 99% подпишут. Понятно, что до второй половины ноября многое может случиться. Конечно, в России они недовольны подписанием соглашения, некоторые могут быть недовольны Европой, во всяком случае ведется работа и, на мой взгляд, она эффективна.
— Существует также такая точка зрения, что Европа хочет знать, с кем будет иметь дело после апреля. Иными словами, кто будет выполнять положения этого соглашения? Считаете ли вы, что это серьезная проблема для ЕС?
– Не думаю, что это важно для Европы. Кто бы ни пришел к власти в Армении, внешняя политика не будет сильно отличаться. Если у кого-то есть прозападная или пророссийская репутация, это всего лишь образ, который не имеет ничего общего с реальной политикой. Когда вы оказываетесь в роли лица, принимающего решения, есть некоторые факторы, которые вам необходимо учитывать, и в результате получается политическая линия, которая существует сегодня. Даже если завтра произойдет революция, и оппозиция придет к власти (хотя я не знаю, кто сегодня является оппозицией), я не думаю, что произойдут большие изменения. В этом смысле я считаю, что с точки зрения Запада и России не важно, кто будет премьер-министром Армении. Общая система будет одинаковой, а кем будет этот человек, уже не является существенным.
— В Армении много говорят о том, что известное решение 2018 года будет согласовано с сверхдержавами.
— Я не думаю, что это так важно для Запада и России — кто станет первым лицом Армении. В целом Армения сейчас не является приоритетом, Украина, Грузия, Молдова гораздо важнее, и именно там разворачивается борьба за влияние. Это геополитическая ситуация, которая сегодня есть, и все с этим смирились.. Существует единодушное мнение, что Армения является членом ЕАЭС и никуда не уходит, но в то же время в какой-то мере развивает отношения с Западом. Я не вижу никаких попыток изменить ситуацию извне, и кто станет первым лицом в Армении, для них не так существенно. Если в Армении произойдут изменения, тогда они выразят свое отношение, если в Армении нет событий, они принимают это к сведению.
— Думаете, после подписания этого соглашения Армения в какой-то мере приблизится к лидирующей тройке ВП – Украине, Грузии и Молдове?
– В определенной степени, да, но вопрос, в какой степени? Мы конечно останемся в другой категории. Мы просто будем ближе всего к Европе среди стран ЕАЭС. Даже сейчас, по сравнению с другими странами, Армения и Беларусь являются самыми близкими — по разным причинам. Беларусь, возможно, даже по своему геополитическому положению воспринимается многими как центрально-европейская страна. Армения имеет немного другую историю, но и на Армении также не ставят крест. Понятно, что Казахстан и Кыргызстан чисто по геополитическим причинам далеки от Европы, а у России сегодня есть конфликт. В этом отношении у нас немногое изменится. Подписание прямого соглашения даст нам четкие рамки, в которых мы будем работать с Европой, и в этом смысле это будет очень полезно. Но решающих геополитических изменений после подписания не будет.
— Эти считающиеся лидерами три постсоветские страны Восточного партнерства проделали огромную работу, чтобы избавиться от российской пропаганды. Считаете ли вы, в этом направлении что-то должно быть сделано в Армении, насколько эта пропаганда влияет на формирование общественного мнения?
– В Армении, к сожалению, я не вижу четкой политики вообще в отношении нашей государственной идентичности, в том вопросе, в конце концов, в чем заключается эта идентичность. Сегодня власти, к сожалению, понятия не имеют об этом. В 1990-х годах существовала определенное идеологическое представление, на какой идеологической основе мы строим наше государство, вокруг этого шли споры, но в любом случае она была.
Теперь я вижу у нас некоторые идеологические тенденции, например, повышение роли церкви, но я не вижу четкой концепции, которая является идентичностью нашего государства, как мы относимся к 25-летнему периоду независимости, как мы относимся к советскому, досоветскому периоду, у нас всего этого нет. Поэтому внешняя пропаганда входит просто, не встречая сопротивления. Если будем реалистичными – невозможно запретить вещание того или иного телеканала, потому что это будет межгосударственный скандал. Но вместо этого может быть четкое соглашение между всеми политическими силами в том, что мы придаем большое значение нашей независимости и суверенитету, у нас есть четкая государственная идентичность. Этнической идентичности недостаточно. Сегодня мы видим, что многие религиозные и церковные традиции подчеркиваются, но этого недостаточно для создания государственной идентичности. Если это не сделано, мы, естественно, подвергаемся воздействию внешних сил.
