Президент Турции Эрдоган, выступая перед возглавляемой им партией, затронул Армению и заявил, что «под давлением армянской диаспоры» в результате «удерживания закрытыми двери дружбы» с Турцией, Армения лишена региональных экономических проектов и будет и далее лишена, а вот Грузия, чей пример привел Эрдоган, пользуется, «протягивая руку» Турции. Выступление президента Турции Эрдогана предполагает, что до весны 2018 года Анкара не намерена возвращаться к армяно-турецкому протоколу, о чем намекнул Серж Саргсян в заявлении, сделанном в сентябре с трибуны ООН, о вхождении в весну 2018 года «без этих протоколов».
Это заявление многие восприняли как ультиматум, выдвинутый Турции, хотя вряд ли Саргсян настолько наивен, чтобы предполагать, что путем ультиматума Эрдогана можно «вернуть» к протоколам. Напротив, этот тон, возможно, окончательно закрыл бы дорогу к этому возвращению, что и фактически происходит сейчас. С другой стороны, наивно предполагать, что в случае отсутствие заявления Сержа Саргсяна существовала вероятность того, что Эрдоган вернется к протоколам. По большому счету, армяно-турецкие протоколы пройденный, и, вероятно – к счастью, пройденный этап, они являются логикой прошлого геополитического цикла и больше не пригодны к возвращению не только по желанию, воли Армении или Турции, а просто по геополитической логике. Это абсолютно не означает, что геополитическая логика противоречит перспективам армяно-турецких отношений. Совсем нет.
И, возможно, наоборот, в настоящее время эта логика подняла актуальность урегулирования или, по крайней мере, спрос на него в перспективе. Просто армяно-турецкие протоколы и тот период, материальным подтверждением или символом которого они являются, не имеют принципиальной связи с нормализацией армяно-турецких отношений. Эти протоколы были ничем иным, как подтверждением и «модернизацией» российско-турецких соглашений начала XX века, согласно которым они были процессом российско-турецкого примирения или «перезагрузки», а не армяно-турецких отношений. В настоящее время в мире и в регионе сложилась совершенно иная ситуация, по крайней мере, на уровне трех государств-членов Минской группы, новый статус-кво в регионе, неизбежность попыток сохранить его и опасность его изменения для всего региона.
В этом вопросе ощутимую роль сыграл ряд факторов, в том числе и тот, что Азербайджан в Апрельской войне разрушил русско-турецкие «надежды». И у Турции, и у России есть проблема выхода из взаимных соглашений, так сказать, историко-политического договорного альянса. Проблема легче решается для России, и лояльность Кремля к соглашению Армения-ЕС также является шагом на пути к решению этой проблемы, хотя сложность также доказывает, что, одной рукой соглашаясь на эту реальность, другой рукой Россия обвиняет армян в «предательстве».
Несомненно, чрезвычайно сложно выйти из 100-летнего режима за 10 или даже 100 дней, здесь многочисленные разнообразные внутренние и внешние факторы, которые тянут назад. В то же время, несомненны формирующиеся у российских властей, как минимум в подсознательных слоях, убеждение, что эти факторы тянут в трясину, возвращение не ведет никуда, это очевидно. Подсознательные синдромы в российском правительстве также наблюдаются в так называемом российско-турецком процессе примирения, который на практике никак не становится таким же теплым, как был до крушения российского самолета. Более того, это примирение было написано кровью российского посла, которая был пролита в Анкаре. В этом смысле России дорого обошлось «протягивание руки Турции». Здесь, конечно, для достижения от подсознательного стимула к формированию четкого сознания и стратегии огромна роль работы и поведения Армении. Ситуация у Турции иная.
Анкара ясно понимает, что поезд уходит и пребывание в российско-турецком столетнем режиме означает погрязнуть в болоте. Однако здесь Анкара находится в более сложной ситуации, поскольку из нее невозможно выйти без Армении, и если Россия, несмотря на де-факто антиармянскую политику в Апрельской войне, де-юре имеет союзнические и дружеские отношения, которые могут быть использованы, на которых она может пусть медленно, построить выход из российско-турецкого режима болота, то в случае с Анкарой таких отношений де-юре нет, и Турция должна сначала начать с него. Между тем, нет места, за которое можно «ухватиться», и Эрдоган заявляет об изоляции Армении скорее для прикрытия изоляции самой Турции. Чтобы избежать этой изоляции, Анкаре остается практически все более и более узкий путь, ведущий в Армению, который, однако, с большой вероятностью будет все-таки закрыта именно Москвой. Если Москва была союзником Анкары в вопросе поддержания армяно-турецких отношений «закрытыми», то сейчас Москва является соперником.
