После выступления на конференции по теме «Система местного самоуправления», заявлений, прозвучавших в нем, определения целей, в активных кругах армянской общественности вновь прозвучали напоминания о том, что речь Саргсяна была выступлением президента, который не уходит. А не уход президента, в свою очередь, уже давно отождествляется с занятием поста премьер-министра, который рассматривается как постпрезидентский статус Сержа Саргсяна. Сам Саргсян 23 ноября в Брюсселе объявил, что он не представляет, что будет делать после ухода с поста президента, и, когда он представит, объявит об этом.
Этому заявлению Саргсяна, однако, вряд ли многие поверили. Он, вероятно, никого не убедил, что не представляет свои будущие занятия, и именно поэтому он не разглашает свои планы. С другой стороны, однако, примечательно, что общество также не представляет его иначе, чем на посту премьер-министра после завершения президентства. Это, конечно, связано с тем, что общество не представляет, что Серж Саргсян согласится уйти из власти. И поскольку большинство или большая их часть убеждены, что он не откажется от власти, появляется уверенность, что он станет премьер-министром, потому что власть ассоциируется с постом премьер-министра. Разумеется, де-юре это так, но в Армении власть помимо структуры де-юре имеет структуру де-факто, в которой занимаемая государственная должность и имеющееся влияние в правящей системе не идентичны. Например, в правительстве Армении было много периодов, когда министр обороны своим большим политическим весом значил де-факто больше, чем премьер-министр.
В этом смысле, особенно сейчас, после поправок в Конституцию, министр обороны, например, получил возможность по политическому весу если не сравняться с премьер-министром, то ощутимо приблизиться и де-факто стать противовесом, можно ли однозначно утверждать, что после апреля 2018 года в случае полноценного функционирования парламентской модели управления власть де-факто отождествляется с премьер-министром? Видимо, нет, особенно учитывая и то, что в последние дни были предприняты достаточно активные шаги для укрепления позиции Вигена Саргсяна на посту министра обороны. Был снят с должности, пожалуй, один из самых одиозных персонажей в армии, а, может быть, в масштабном плане и последний – Айказ Багманян, причем он был уволен по инициативе Вигена Саргсяна. Затем начальник Генерального штаба Вооруженных сил Мовсес Акобян принес фактически присягу в верности, причем от имени армии.
Вряд ли эти шаги имели бы место, если бы Серж Саргсян не имел видения Вигена Саргсяна на посту министра обороны в долгосрочной перспективе. А то, что Серж Саргсян в части Вигена Саргсяна имеет это видение и предпринимает шаги по укреплению доверенной для себя человека на посту, в военно-политическом смысле являющемся противовесом премьер-министру, подсказывает, что возможные взгляды или сценарии Сержа Саргсяна разнообразны и, мягко говоря, не все заканчиваются переходом на пост премьер-министра. Тем более, что по части Вигена Саргсяна выдающимся является то, что шаги по укреплению по своей логике, по крайней мере на данный момент, предполагают, что министр обороны вовсе не является чисто запасным вариантом, который рассматривает Серж Саргсян.
Это, конечно, точно так же не означает и отрицание от притязаний на премьерство, однако проблема в том, что Серж Саргсян переходом на парламентскую модель управления решил де-юре вопрос того, чтобы не остаться у власти. Дело в том, что, в случае отсутствия власти де-юре, он будет иметь более влиятельный постпрезидентский статус именно в нынешней модели, чем в условиях бывшей президентской или полупрезидентской модели. Потому что в настоящее время многополярная система перемещает власть на улицу Мелик-Адамяна. Именно здесь гарантирована позиция Саргсяна после апреля 2018 года. Вопрос в том, как долго, насколько? Это зависит, конечно, от ряда обстоятельств как внутри партии, так и на политическом поле и внешних платформах.
