Мы сейчас ведем переговоры со всеми заинтересованными сторонами для создания транзитного коридора Персидский залив-Черное море, на Мюнхенской конференции по безопасности заявил Серж Саргсян.
Армения фактически впервые заявляет о ведении многосторонних переговоров с такой целью, хотя Серж Саргсян и не представил деталей. С кем Армения ведет переговоры, если речь идет о «заинтересованных сторонах»?
Известно, что одной очевидной заинтересованной стороной является Иран, который объявил о том, что рассматривает Армению как транзитный путь, связывающий Персидский залив с Черным морем. Об этом говорил президент Ирана на встречах с Сержем Саргсяном. Нужно предположит, что другой стороной является Грузия, которая, несомненно, также имеет ряд причин для того, чтобы быть заинтересованной подобной перспективой. Нужно отметить, что есть зачатки переговоров в формате Армения-Грузия и Армения-Иран. Например, через несколько дней после подписания соглашения Армения-ЕС 24 ноября 2017 года, в Ереван прибыл министр иностранных дел Ирана, а еще через месяц Серж Саргсян посетил Грузию.
С другой стороны, когда речь идет о рассмотрении Армении в качестве транзитного пути, то здесь по меньшей мере два ключевых вопроса ждут ответа: как к этому отнесется Россия – по ряду причин, и в особенности о каком транзите идет речь? По порядку. У России есть большое влияние на Армению, и здесь излишни всякие комментарии. Причем, это влияние с одной стороны является причиной того, чтобы Москва не была заинтересована в развитии транзитной способности Армении – в особенности из Ирана в Европу, поскольку это – залог независимости и суверенитета Армении, а с другой стороны – Россия это влияние применяет как средство для того, чтобы удержать Армению от серьезных шагов в направлении альтернатив. Таким образом, как и каким образом Ереван преодолеет это российское препятствие?
Другое обстоятельство, которое также напрямую связано с первым, это то, о каком именно транзите идет речь. Например, если речь идет о транспортных грузоперевозках, то здесь недовольство Москвы может быть значительным только в случае железной дороги Армения-Иран, что является проектом, содержащим более глубинные стратегические перспективы – в отличие от, например, автогрузоперевозок, которые могут осуществляться по автомагистрали Север-Юг.
С другой стороны, однако, проект этой магистрали в свою очередь очень мал для того, чтобы быть предметом переговоров с так сказать «заинтересованными сторонами», следовательно, нужно предположить, что слова Сержа Саргсяна были о проектах, содержащих более масштабные перспективы. Одним из них является газопровод. В этой связи иранцы адресовали Сержу Саргсяну вопрос еще в августе прошлого года, когда он ответил, что идея интересная, и Армения ее поддержит, если будут обеспечены интересы всех сторон. О каких именно сторонах шла речь – опять же не уточнил. Нужно предполагать, что в данном случае речь идет именно о российской стороне, у которой с Арменией имеется не только соглашение «Газпрома», но она также не заинтересована в том, чтобы Армения таким образом получила по сути энергетическую независимость от России.
И таким образом, ситуация по двум факторам приводит к одной точке – России. Но, наряду с этим, нужно констатировать, что заявление Сержа Саргсяна на Мюнхенской конференции – ответственное заявление, потому что Ереван впервые сказал о ведении переговоров.
В августе Серж Саргсян, например, по части газопровода сказал, что вопрос находится всего лишь на уровне экспертных обсуждений. С этой точки зрения приблизительно через полгода заявление Сержа Саргсяна нужно расценивать, как прогресс, и если это заявление было всего лишь для того, чтобы произвести впечатление на конференции по безопасности, тем не менее, оно предполагает ответственность перед «заинтересованными сторонами», и если такой шаг делает, то это уже важно.
В то же время это обстоятельство интересно на фоне на первый взгляд менее заметного, ни ключевого события. Несколько дней назад посол Ирана в Армении на встрече в Ереванском госуниверситете сделал довольно прозрачные намеки в связи с армяно-иранскими отношениями и недостаточными шагами Еревана в этом направлении, и заявление Сержа Саргсяна таким образом получается и косвенной реакцией на это.
Наряду со всем этим, однако, ситуация, будучи, несомненно, достойной пристального внимания, тем не менее содержит вопросы, два самых ключевых из которых ожидают ответа – с какими странами ведет переговоры Ереван, и есть ли среди них Россия – тем более, что Серж Саргсян говорит о том, что в случае успеха круг оставшихся в выигрыше стран станет больше. Есть ли Европа в этих переговорах, и когда именно Ереван намерен инициировать единый переговорный формат?
