Сирия уже давно является настоящей ареной противостояния региональных и глобальных держав. Параллельно с человеческими страданиями и кровопролитием, здесь сталкиваются интересы и политические амбиции различных вовлеченных в конфликт влиятельных государств и их союзных группировок, и, несмотря на дипломатические заявления, на самом же деле, главная задача этих сил заключается не в установлении мира в Сирии, а в первую очередь в укреплении своих позиций в регионе. Каждое государство, которое хочет подчеркнуть свою роль и влияние в глобальной политике на Ближнем Востоке, пытается вмешаться в этот конфликт, чтобы в дальнейшем также получить возможность участвовать в торге вокруг сирийского вопроса. В этом контексте важную роль играют три влиятельные страны – Россия, Турция и Иран, которые углубляют и укрепляют свой альянс и сотрудничества вокруг проблемы урегулирования сирийского вопроса. Сегодня, 4 апреля президенты этих трех стран – Путин, Эрдоган и Роухани, встретятся в Анкаре, где обсудят кризис в Сирии и выполнение достигнутых договоренностей. До этого вчера в Анкаре состоялась двусторонняя встреча Эрдогана и Путина. Президенты Турции и России посредством телемоста из Анкары дали старт строительству атомной электростанции «Аккую».
На эту тему Первый Информационный побеседовал с российским политологом, социологом и философом, лидером «Международного евразийского движения» Александром Дугиным.
– Господин Дугин, какую пользу для урегулирования сирийского конфликта даст встреча Путина, Эрдогана и Роухани в Анкаре?
– Во-первых, сирийское урегулирование за последние два года фундаментально изменило парадигму баланса сил. До какого-то момента главным фактором на Ближнем Востоке в целом была позиция Америки и ее глобальных и региональных союзников, и была совершенно определенная конфигурация. Россия была в меньшинстве и пыталась просто сопротивляться этой однополярной модели организации политической жизни на ближневосточном пространстве. Потом через какое-то время обозначился союзник России в лице Ирана, который также проводил независимую от Соединенных Штатов политику, а в ходе драматических событий последних двух лет, в том числе попытки государственного переворота в Турции, Анкара осознала, что больше невозможно следовать евроатлантической стратегии. Причина – реалистичные прагматические соображения, а не любовь или нелюбовь к Америке. Просто турки посчитали, что это будет конец Турции, и, по сути, Эрдоган решил перейти на сторону России и Ирана и договариваться в первую очередь с Москвой и Тегераном по разным вопросам, которые ранее не удавалось решить с Вашингтоном и Брюсселем. Таким образом, из этого сложился треугольник Москва-Тегеран-Анкара. Этот треугольник постоянно укрепляется, и этот альянс обусловлен отношением Асада и России к вторжению Турции в Африн. Россия молча согласилась с наступлением турок на Африн только потому, что курды не примкнули к этому альянсу, а остались на стороне Америки, думая, что они могут решить свои проблемы с помощью Америки. Причина формирования этой модели заключается не в том, что у трех членов альянса – России, Ирана и Турции – есть что-то общее. Это три империи, которые традиционно воевали друг с другом на Ближнем Востоке, и следует сказать, что трагедия армянского народа также в значительной степени была результатом геополитического столкновения российской и османской империй. То есть, они являются традиционными врагами.
– Но сейчас они союзники.
– Да-да. Они сейчас объединились против другой, глобальной империи. Это очень интересный момент – локальные, региональные империи объединяются для борьбы с глобальной империей, которая претендует на однополярный мир. Это очень интересный факт. Путин в Анкаре встретится не только с Эрдоганом, но и с Роухани. Таким образом, укрепляется этот стратегический треугольник, который и является ответной геополитической стратегией всех трех стран только на одно – на вызов США. Вот как я представляю себе этот процесс, и этот анализ только объясняет, что происходит. Если бы каждый из участников треугольника руководствовался только своими собственными интересами, этот альянс давно бы развалился. Но речь о трехстороннем союзе, который планомерно и последовательно выстраивается, и формирует некоторое логическое пространство. Я сейчас ничего не оправдываю и не осуждаю. Я просто объясняю. Я вижу, как формируется это пространство, я вижу его логику, вижу этапы, последовательные шаги, фазы и вижу, как размещаются более мелкие региональные силы, такие, как курды, шииты Ирака, ваххабиты, катарцы. Потому что сейчас все участники этого ближневосточного процесса начинают осознавать некую системность такого рода стратегии этих трех региональных империй.
– То есть, Россия, Турция, Иран борются против США, пытаются урегулировать конфликт в Сирии или просто пытаются подчеркнуть свое место на этом поле в качестве участников торга?
– Все вместе. Прежде всего, они противостоят Соединенным Штатам и противостоят не на территории самих США, или Кубы, или Латинской Америки, а противостоят непосредственно в той области, которую считают зоной своих интересов. Это оборонительная стратегия против однополярного мира. Во-вторых, они, конечно же, пытаются заложить свои интересы в послевоенную ситуацию в Сирии, но это невозможно, если американские базы не покинут Сирию. Американцы серьезно укрепились на территории сирийского Курдистана, поэтому сейчас разрабатывается стратегия, как выжить американцев из Сирии, потому что только после этого можно будет говорить об интересах Турции или России, или Ирана, и сохранение территориальной целостности Сирии сейчас зависит от того, будут американские войска на севере Сирии, или нет. Вопрос саудовцев и ваххабитов, по сути, уже решен. А если учесть, что Катар тоже выпал из этой конфигурации и больше не играет активной роли в этом конфликте, напротив, он сближается с Россией, Турцией и Ираном, то становится ясно, что продолжение конфликта держится исключительно на американцах и курдах. Курды продолжают отчаянно цепляться за помощь Америки, поэтому урегулирование сирийского конфликта зависит от разделения курдов и американцев, если курды осознают новую ситуацию. Сейчас переломный момент, потому что на самом деле Иран, Турция и Россия должны сейчас выкинуть американцев с Ближнего Востока. Это может быть очень проблематичным, потому что после взятия Африна такой ультиматум будет предложен также представлен Рожаве. Турки скажут – или выдаете нам тех, кого мы считаем террористами, или мы продолжим наступление в направлении северо-востока Сирии. И что делать после этого? Там есть американские базы. Следовательно, ситуация накаляется, и один шаг в ту или иную сторону, и будет либо конфликт или война, либо серьезное столкновение, потому что я действительно не верю, что американцы просто возьмут и выведут свои базы из Сирии. Но ситуация серьезная. Очень сложно сказать, чем все это кончится, потому что сейчас мы опять очень близко стоим к третьей мировой войне, как было во время кризиса в Крыму, в Донбассе. Конечно, есть много шансов избежать этого, но мы подошли к черте, от которой никто не может отступить назад без катастрофических разрушений для своих собственных стран. Если Россия, Иран, Турция или США отступят в Сирии хоть на шаг, все может рухнуть на их же головы. Короче говоря, ситуация чрезвычайно напряженная, и визит Путина в Анкару не является дежурным визитом. Сегодня решается мировая история, которая может привести к последствиям, по сравнению с которыми все предыдущие войны и конфликты покажутся просто шутками. Важно, чтобы все понимали, что происходит, потому что происходит нечто чрезвычайно важное.
– Франция, по сути, представила заявку о вмешательстве в сирийский конфликт. Макрон предложил Эрдогану посредничество между Турцией и сирийскими демократическими силами. Он также пообещал отправить войска в Манбидж, чтобы помочь курдам остановить продвижение турецкой армии из Африна на восток. Как вы думаете, почему Макрон решил прибегнуть к этому шагу? Вмешательство Франции может повлиять на конфигурацию сил в Сирии.
– Я думаю, что если Франция представляет собой очень серьезную силу в Африке, так называемом франко-африканском пространстве, в Центральной Африке, в Западной Африке – там позиции Франции чрезвычайно серьезны и с ними можно считаться, то на Ближнем Востоке роль Франции равна нулю. В данном случае Макрон – некий стратегический, геополитический клоп. Его слова могут быть проигнорированы как некий бессмысленный шум. Это чье-то абсурдное утверждение, которое вообще не может повлиять на ситуацию. Если бы мы говорили о Центральной Африке, то в этом случае мы должны были бы прислушаться к тому, что говорит президент Франции, а на Ближнем Востоке не имеют никакого значения не только Франция, но даже англичане, которые веками правили в этом регионе. Даже если Америка оказалась в тупике, о сегодняшней Франции вообще нет речи.
– Как бы вы оценили уровень российско-турецких отношений на данный момент? В какой мере Россия и Турция углубили двусторонние отношения? Этот союз может оказать стратегическое влияние на регион, в том числе на Южный Кавказ и Армению?
– Стратегический союз идет своим ходом. Он развивается в контексте общей стратегии. Это не новость. Мы видим, что этот стратегический альянс укрепился в последние годы. Существует множество препятствий на его пути, которые постепенно, с трудом преодолеваются, но в любом случае он строится. Сегодня нет силы, которая будет игнорировать этот альянс.
Как этот союз повлияет на Южный Кавказ? Вас интересует Армения. Дело в том, что Россия никогда не дружит с другими странами таким образом, чтобы предавать своих союзников. Армения находится в структуре геополитических интересов России. Нет причин беспокоиться. Сближение с Турцией никоим образом не повлияет на отношения между Москвой и Ереваном. Во-вторых, у Турции нет никаких ни геополитических, ни символических вопросов к Армении, за исключением некоторых исторических вопросов. Важным моментом здесь является то, что сближение России, Турции и Ирана показывает, что и Армения, и Азербайджан должны искать свое место в этом треугольнике. Фактически, Баку в принципе так и делает. Баку, видя этот процесс, понимает, что у Москвы для решения какой-либо региональной проблемы нет никакой альтернативы. И надо сказать, что Ереван очень давно это понял. Сегодня ни у Еревана, ни у Баку, по моему мнению, нет реальной свободы для маневра. Ни Ереван, ни Баку не смогут предъявить Москве ультиматум, говоря, что если вы каким-то образом не решите карабахскую проблему, мы пойдем к вашему противнику, потому что даже простейшие региональные державы, Турция и Иран, не могут выступить против Москвы, сегодня они на стороне России. А американцы доказывают, что они не могут решить проблемы даже в тех регионах, которые являются зонами их жизненных интересов, например, на Ближнем Востоке. Поэтому, на мой взгляд, это будет иметь влияние только в том смысле, что Ереван, который является союзником России, и Баку, который в последнее время стремительно сближается с Россией, попытаются найти свое место в этом треугольнике. И они могут иметь свое место, потому что армяне тесно сотрудничают с Ираном, Азербайджан традиционно с Турцией, и если эти перекрестные связи, если они будут конструктивными и будут играть свою роль в евразийском геополитическом союзе, все это может расширить свое влияние. И, конечно, нужно искать гармоничное и сбалансированное решение карабахской проблемы, но тема Армении или карабахского вопроса не обсуждается на российско-турецких встречах или в рамках сотрудничества Россия-Турция-Иран.
