Созданная накануне в Ереване возглавляемым Николом Пашиняном движением ситуация, несомненно, производит двоякое впечатление. Двоякое в том смысле, что, казалось бы, внешне все это наше общество видело несколько раз, но с другой стороны, 16 апреля ситуация была беспрецедентной в плане действий на улицах Еревана, и с этой точки зрения общество не только видело впервые, но, по сути, также и участвовало в разворачиваемых событиях.
Никол Пашинян заявил о том, что сегодня будет окружено здание Национального Собрания, накануне вечером отметив варианты и пути, по которым должно произойти окружение, и согласно плану, должно быть пресечено обсуждение и голосование в Национальном Собрании по кандидатуре премьер-министра. Известно, что Пашинян планирует дважды нарушить голосование, после чего должны быть проведены внеочередные парламентские выборы вообще. Власти заявили, что движение Пашиняна не помешает им сделать то, что они запланировали сделать, то есть проголосовать и сделать Сержа Саргсяна премьер-министром.
Читая эти строки уже определенно станет ясно, по какой логике начали развиваться события 17 апреля, но независимо от того или иного сценария, параллельно происходящему, пожалуй, важен еще один вопрос – вызывают ли события этих дней у властей размышления о том, что Армения управляется плохо, очень плохо и очень неэффективно, и подавляя какие-либо протестные акции или воодушевляясь тем, что они не очень немноголюдны, чтобы чисто в визуальном плане стать тревожащими для властей, существующие в Армении проблемы не решаются, и общественная ненависть или как минимум возмущение или недовольство по отношению к властям не могут быть преодолены.
Хотя бы в эти дни задумываются власти о том, что могут за 10 тыс драмов купить голос общества на несколько дней или несколько месяцев, но в час икс общество может выйти из этого «соглашения», потому что условия крайне неравные и плохие, попросту не намечаются альтернативы, и из-за даже небольшого изменения в ситуации, как, например, накануне в Ереване, общество может увидеть альтернативу. Могут и ошибаться, спешить, проявлять эмоциональность и так далее, но, в конце концов, от этого не меняется ничего – власти не становится для общества приемлемыми, и, мягко говоря, не может быть гарантий, что всегда можно посредством различных ресурсов подавить генерацию протеста.
В конечном счете, не только оппозиция, предпринимая свои действия, должна понимать, что нельзя вести людей на столкновение с грубой силой, а прежде всего власти должны осознать, что в государстве нельзя постоянно удерживать власть, уповая на эту силу, уповая на слабость оппозиции. Тем более нельзя в случае страны, находящейся в войне. Обстоятельство войны должно быть «тормозом» в первую очередь для властей – в вопросе устранения пороков в управлении, и только потом быть «тормозом» для оппозиции и общества в вопросе оппозиционного и общественного протеста.
Тогда как у властей за последние годы были более или менее ключевые моменты, которые давали возможность существенно изменить правила сосуществования с обществом и начать новый диалог, новые обсуждения, новое соглашения власть-общество, что позволило бы привести Армению к качественно новой ситуации – сделав ее более конкурентной, более жизнеспособной и обороноспособной, более привлекательной для граждан, свободной, для свободной, справедливой и равной конкуренции в проявлении креативного потенциала во всех сферах жизнедеятельности.
В конечном счете, казалось, что после июльских событий 2016 года впредь власти должны были перестать играть на времени и начать игру на качестве, но даже после этого – крайне опасного, экстремального явления власти продолжили «тактику» игры на времени, соглашаясь на чисто ситуативные, конъюнктурные решения, и считая, что у общества нет силы для того, чтобы восстать против этого и оно вынужденно смириться.
Чем закончится нынешняя напряженная фаза? Станет ли протест еще более многолюдным, еще более шумным, с более мощной волной, или же властям удастся его погасить, подавить или же попросту умело и бесшумно нейтрализовать – без жестких столкновений и применения силы? Это уже кажется, что не самый главный или не единственно главный вопрос. Главный вопрос в том, будут ли на этот раз сделаны выводы, что с обществом играть на время означает играть с судьбой государства, потому что, как показала и апрельская четырехдневка, судьба государства, в конце концов, находится в руках общества и порожденной обществом армии, а не тех плохих управляющих, весь позор деятельности которых был разоблачен не только за те четыре дня, но, пожалуй, за первые же несколько часов Апрельской войны.
Многих из этих управляющих уже нет в системе госуправления, но, все равно, эта система продолжает разбазаривать время, что ничто иное, как мина замедленного действия, на которой сидит эта же система власти, и она же в первую очередь должна ее обезвредить, чтобы эта мина не взорвалась с еще большей силой.
