Коньяк является одним из символов Армении, конечно, — неофициальных. Однако современная Армения, в лице коньяка, характеризуется иначе, или символизируется по-своему.
Как известно, в магазинах Армении очень трудно найти настоящий, качественный коньяк, который мог бы принести славу производителю и стране. Часто под видом коньяка продается что угодно: называется коньяком, а внутри в лучшем случае – чай, а в худшем – нечто подцвеченное спиртообразное.
Примерно тем же самым является политическое поле Армении, политические силы, которые выступают в роли творцов судеб нации, взяли в свои руки экономические и политические рули, и за которыми завороженно следит общество, ожидая, кто что скажет, кто что решит, чье имя назовут, к кому присоединятся.
Или общество увлеченно пытается понять, о чем говорили на том или ином заседании. Не случайно, что в этом подобном коньяку политическом поле уже довольно распространенным является проведение политических сборов.
Партия «Процветающая Армения», например, свои политические сборы проводит на коньячном заводе своего лидера Царукяна, и это вполне нормальное для всех явление. Ну, надо же людям где-то собраться, какая разница, где собираются: главное – содержание. Но вот содержание в таких случаях и остается тайной, и общество пытается заняться гаданием, или, так сказать, получить информацию из неофициальных рук. Потом появится официальное опровержение, а позже – ее практическое подтверждение, и т.д.
Например, общественность интересуется, что обсудил политсовет ППА 5-го ноября в коньячном заводе своего лидера Царукяна? Все ожидают проявления позиции ППА на президентских выборах, а ППА молчит. Все думают, что ППА что-то держит для последнего момента, что-то обдумывает, разрабатывает некую интересную схему, ведет переговоры с АНК, поддерживает связь с Робертом Кочаряном, пытается договориться с Сержем Саргсяном.
А ППА, несмотря на все эти гадания, молчит. И пока все пытаются подвергнуть это таинственное молчание ППА содержательным вариациям, ситуация в предметном смысле все больше напоминает алкогольный чай или подцвеченный спирт, продающийся под названием коньяка.
Молчанием и подобными тайными или закрытыми совещаниями ППА лишь маскирует несоответствие названия и содержания, как в случае подавляющего большинства современных армянских коньяков.
ППА пытается поддержать свой имидж значимости, но чем больше продлевается этот имидж, тем более очевидным становится, что ППА ничего собой не представляет, но всего лишь стала инструментом в руках тройки президентов, которые пытаются решить свои проблемы с помощью этой партии.
Серж Саргсян посредством ППА пытается держать в узде, так сказать, криминально-олигархический сегмент РПА, а также обеспечить фон конкурентных выборов, что хорошо будет оценено на Западе, а также параллельно закрыть пути формирования какого-либо неуправляемого полюса.
Для Роберта Кочаряна ППА является средством прояснения отношений с Сержем Саргсяном, для формирования вместе с ним, так сказать, торговой площадки, чтобы удержать его. Параллельно с этим Кочарян, естественно, решил также вопрос Тер-Петросяна и АНК, и сегодня, благодаря умелому использованию ППА, он стал более жизнеспособной политической единицей, нежели АНК, который также хочет использовать ППА, но на самом деле все получилось наоборот. Тер-Петросян раздельно от АНК пытается решить вопрос своего ухода через ППА, рассматривая это как, так сказать, менее бесславный вариант ухода.
ППА оказалась в положении телеги, которую пытаются сдвинуть лебедь, рак и щука. В действительности значимость этой силе придают эти представители фауны, но не сила значима сама по себе. Несомненно, тут существует также вопрос значимости самих тащащих сил, однако, это уже тема для другого разговора, т.к. в данных условиях речь идет о том, что на политической арене Армении эти три силы тяги взяли на себя определенную роль закрыть дорогу другим акторам и тем самым сформировать «легенду» о ППА.
И сегодня, если даже ППА принимает какое-либо решение, нет никакой гарантии, что через несколько часов или несколько недель это решение не сменится на диаметрально противоположное.
Примером является подписанный ППА февральский 2011 года коалиционный меморандум, от которого она отошла через несколько месяцев. Примером является бойкот заседаний НС в связи с делом Вардана Осканяна, когда ППА заявила об обсуждении вопроса бойкота также дальнейших четырехдневок НС, но потом спокойно пришла и продолжила работу в НС.
После всего этого трудно серьезно относиться к подобной политической силе, сколько бы она не заявляла, что имеет 500-тысячный вотум доверия. Ясно, что ППА руководствуется не этими голосами, иначе хотя бы разок ППА попыталась бы понять настроения своих избирателей и попыталась бы принять решение на основе этих настроений, или же вместе с избирателями публично обсудить дальнейшие действия, попытаться понять, что считают правильным эти 500 тысяч.
В реальности для ППА важно правильно сориентироваться в выборе силового центра – Серж Саргсян, или Роберт Кочарян? Но ППА до конца не сориентируется в этом вопросе, и в действительности эта партия именно этим и представляет опасность в политическом поле, в том числе и в первую очередь для власти.
То есть, опасным может быть не ее то или иное решение, но то, что ППА в любой момент может сменить свое решение на полностью противоположное.
