Собеседник Первого Информационного – Стивен Сестанович, главный эксперт Совета внешних отношений США по России и по евразийским исследованиям, посол по особым поручениям экс-госсекретаря США Мадлен Олбрайт, советник по вопросам стран бывшего СССР.
— Господин Сестанович, как Вы оцениваете довильское заявление президентов США, России и Франции касательно урегулирования нагорно-карабахского конфликта и провал встречи президентов Армении и Азербайджана в Казани? Почему так получилось, несмотря на ожидания международного сообщества и обнадеживающие заявления?
— Пожалуй, комментарий прозвучит цинично, что правительства Армении и Азербайджана никогда и не хотели зафиксировать прогресс в этом вопросе, а продолжали делать вид, и пытаются создать впечатление, что предпринимаются попытки урегулировать вопрос. Затем, в Казани, они нашли причину для задержки достижения соглашения на основе предварительно запланированного. Второй вариант заключается в том, что Армения и Азербайджан имели сомнения, но они хотели увидеть, появятся ли новые элементы в переговорах, или нет, особенно элементы вне сил, которые применяют давление и силу. Независимо от того, какой вариант вы считаете более вероятным, факт остается фактом, что стороны имеют серьезные разногласия, и не одобряют формулу посредников. Это похоже на ту сделку, когда каждой из сторон позволено продемонстрировать обиду по поводу предлагаемой версии. Для Азербайджана риск заключается в том, что в результате Нагорный Карабах обретет независимость, а для Армении риск заключается в том, что референдум так и не состоится.
— На Ваш взгляд, может ли Россия сыграть позитивную роль для сторон? Считаете ли Вы, что Россия не оправдала себя в процессе урегулирования нагорно-карабахского конфликта?
— Это было серьезной неудачей для России. Это обосновало мнение тех людей, которые давно не верили, что Россия действительно заинтересована в урегулировании конфликта. Лично я часто задавал себе этот вопрос. В свете происходящих событий это не мелкое и тривиальное обвинение в адрес России. Тем не менее, остальные страны-сопредседатели довольны посредничеством России. Нельзя не учитывать этот факт. Если Россия считает, что урегулирование не исходит из ее интересов, значит, есть вероятность, что урегулирования так и не произойдет. Более интересен другой вопрос: есть ли элементы согласия, которые сделают урегулирование конфликта более привлекательным для Москвы? Этот вопрос должны задать себе сопредседатели в течение последующих месяцев.
— Как Вы думаете, Мадридские принципы пока “живы”, применяемы?
— Да, хотя они “нездоровы”. Честно говоря, они всегда были “болезненны”. Для достижения успеха они требуют взаимного доверия между сторонами и серьезного внимания со стороны каждого на любом этапе переговоров. Но мы такового не видели у сторон.
— На Ваш взгляд, должна ли сейчас усилиться роль США и ЕС в переговорном процессе?
— Это не поможет никому из сторон. Сопредседатели всего лишь должны активизироваться. Сейчас нужно трезво проанализировать то, почему была зафиксирована неудача. Активизироваться должен тот, у кого есть новые идеи для преодоления этих трудностей. Стороны пытаются сказать что, что-то не так. Мы обязаны слушать их, и подумать о том, можно ли решить проблему в текущем формате.
— Вы видите вероятность войны? После казанских неудач азербайджанские чиновники заявляют, что, кроме войны, нет другого пути решения конфликта.
— Я не считаю войну вероятной, но риски возрастают. Никто не может отрицать это. Очень важно сохранить мир в предстоящие несколько месяцев.
— Можно ли использовать Дейтонский принцип в вопросе урегулирования нагорно-карабахского конфликта?
— Дейтон может означать многое. Если вы имеет в виду что-то вроде Сербии, то я не уверен, что стороны согласятся подобному решению вопроса. Если вы имеете в виду более всеобъемлющий форум, который не завершится до тех пор, пока стороны не договорятся, то я думаю, что наш последний опыт показывает, что такой подход не может оправдать надежды. Дейтон удался в основном за счет того, что были нарушены военные границы, и переговорщики просто подтвердили статус-кво, а в вопросе нагорно-карабахского конфликта стороны должны договориться в вопросе принятия совершенно другого статус-кво. Вот почему ничего не получается.
