Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров сделал довольно жесткое заявление по вопросу Нагорно-Карабахского конфликта на пресс-конференции по итогам 2016 года, подчеркнув, что конфликт не может быть решен путем применения силы, и что Карабахский конфликт не является темой внутренних дел Азербайджана, так как по поводу Нагорно-Карабахского конфликта существует целый набор международных решений, которые требовали прекращение огня, и есть формат Минской группы ОБСЕ, который предусматривает решение проблемы исключительно мирным путем.
Данное заявление, однако, имело свой контекст и было сделано в ответ на следующий вопрос азербайджанского журналиста: «Какова будет позиция России в случае начала контртеррористической операции на оккупированных территориях и очистки от оккупационных сил, закроет ли на это глаза Москва или будет вмешиваться во внутренние дела Азербайджана?».
Комментируя заявление главы МИД РФ в интервью с Первым Информационным, директор Института Кавказа, политолог Александр Искандарян отметил, что это, конечно, с одной стороны определенная реакция на неграмотный вопрос азербайджанского журналиста, который по-видимому перепутал внутриазербайджанский дискурс с внешними дискурсами, но с другой стороны, Лавров вышел далеко за пределы данного вопроса, и его ответ отражает раздраженность России Азербайджаном. По словам Искандаряна, азербайджанская сторона явна нарушала некие договоренности между Россией и Азербайджаном по вопросу Карабаха.
— Господин Искандарян, как Вы прокомментируете данный ответ Лаврова азербайджанскому журналисту? Это можно расценить, как действительно жесткий ответ? Это – позиция России, или же просто адекватный ответ на пропагандистский, провокационный вопрос?
— Думаю, тут есть две составляющие. Первое составляющее – это действительно довольно жесткий ответ, Лавров «танком проехался» по азербайджанскому журналисту. С одной стороны, конечно это реакция на, скажем, малограмотную работу журналиста. В таком тоне таким лицам такие вопросы не задают. Я даже имею ввиду не смысл, а словарный запас и тон вопрос, который был, конечно, мало выверенным. Журналист перепутал внутриазербайджанский дискурсы с дискурсами внешними. Разговор о том, что «все террористы, мы пойдем всех выгоним», можно вести внутри Азербайджана и то, я бы сказал, не повсеместно и не везде. Одним словом, когда перед тобой Лавров, работать надо несколько тщательнее. Выход за пределы сколько-нибудь приличной журналисткой работы и вызвал эту реакцию.
С другой стороны, Лавров же на самом деле вышел далеко за пределы этого вопроса. Он недаром начал говорить, например, о наблюдателях, намекал на ОБСЕ и на то, что сейчас происходит в рамках ОБСЕ, начал говорить о мониторинге и т.д. То есть, это не только раздражение конкретным вопросом конкретного журналиста, это раздражение еще и Азербайджаном или президентом Алиевым, — как угодно. Дело в том, что Азербайджан очевидным образом нарушает те договоренности, которые были, и эти договоренности в частности были между Россией и Азербайджаном. Они были не гласные, но они были, и были связаны с тем, что после окончания апрельской эскалации Россия довольно напряженно работала, чтобы понизить уровень насилия в регионе, и если не перейти обратно к урегулированию, то по крайней мере держать насилие в определенных рамках. Очевидно, что были даны кое-какие обещания с азербайджанской стороны и они нарушались. Речи идет о Карабахе, и о том, что происходит вокруг Карабаха. Кстати, этим раздражены далеко не только Россия, этим раздражены все. Я много раз слышал это и в Европе, и в Америке. Это не выходит на поверхность: об этом говорят в частных беседах лица, принимающие решения. Это широко известные факты, что Азербайджан не играет по тем правилам игры, которые приняты. Это раздражает Россию и в том числе, и в особенности, а когда напрямую задается такой вопрос, то это раздражение выплескивается.
Итак, это конечно жесткая реакция на конкретный вопрос конкретного журналиста, но и далеко не только. Есть некоторые принципы: это Мадридские принципы, которые лежат на столе уже много лет. Вокруг них идут переговоры, на формат этих переговоров Азербайджан соглашался, не на принятие этих принципов, а на формат переговоров. Это отражено в десятках заявлений. Азербайджанцы все время ссылаются на какие-то заявления ООН, но везде говорится прежде всего о прекращении огня и о том, что конфликт нужно решать мирным путем. И когда раздается на международных площадках вот такого рода дискурсы… Повторюсь: журналист (видимо не очень квалифицированный человек) просто перепутал внутренний дискурс с внешним. Одно дело – писать на местных сайтах и в фейсбуках о том, что «мы крутые», а другое дело – говорить в том формате, где говориться совершенное другое. Поэтому это реакция и была жесткой, но в общем, довольно понятной.
— Азербайджанская пресса немного примитизирует вопрос, говоря даже об армянских корнях Лаврова, что он – проармянский деятель и т.д., но Вы в любом случает не думаете, что это какой-то реверанс армянской стороне или флирт с армянами?
— Я извиняюсь, я не готов спорить с такой степени примитивности. Лавров – министр иностранных дел гигантской страны, члена Совбеза ООН, ядерной державы, в общем, очень серьезного игрока в международных делах, и объяснять это какими-то примитивными подходами…
— Провинциальными…
— Дело даже не в провинциальности, хотя провинциальность тут тоже есть. Я бы сказал, дискурсами 18-го века: кто у кого в корнях, чья бабушка, а кто чей дедушка. Это вообще не серьезно.
— Давайте попытаемся понять нюансы в заявлении Лаврова. Он в первую очередь отметил о решениях Совбеза ООН, потом говорил о Мадридских принципах. Как это объясняется?
— Он фактически сказал, что есть соглашение. Почему он говорит об ООН? Потому что там отмечается о прекращении огня, говорится о решении конфликта мирными средствами. В первую очередь он говорит, это не только ваше дело, существует – а. Международное право, и б. существует переговорный процесс, частью которого Азербайджан является. Это не так, что Америка, Франция и Россия самостоятельно общаются по поводу карабахского конфликта, Азербайджан является участником этого процесса. Это означает, что могут быть какие-то решения, но эти решения должны быть мирным путем, и это нужно обсуждать, а не стрелять. А после этого он практически толсто намекает на тонкие обстоятельства, о том, что мониторингу препятствует Азербайджан, а не кто-то другой. Лавров практически говорит, что есть такой путь, чтобы такие вещи не случались, и этот путь – мониторинг. И примечательно, что за этим последовало заявление МИД Армении. Тигран Балаян отреагировал, и сказал, что да, лучший путь для того, чтобы избегать инцидентов, это внедрение механизмов расследования инцидентов, но ведь это (позволю себе такое слово) в некотором смысле «троллинг», потому что журналист, по сути, сказал – а что будет, если мы всего этого не будем делать, и не будем мирными средствами, а будем убивать и нападать, за что он и получил по носу.
Почему Лавров это цитирует? Потому что речь идет о том, что Россия является сопредседателем Минской группы ОБСЕ, максимальная задача которой – приблизиться к урегулированию конфликта исключительно мирными путями. Это у них включено в повестку.
— Говоря непосредственно об урегулировании конфликта, Лавров говорит, что до сих пор «сохраняет силу требование о том, чтобы освободить оккупированные территории, но ни в коем случае не силой и при определении окончательного статуса Нагорного Карабаха». Согласны ли Вы, что в этом смысле очень важна последовательность осуществления всех элементов урегулирования, потому что Азербайджан в первую очередь требует территории, а армянская сторона заявляет, что прежде всего должен быть решен вопрос статуса Арцаха. Видна ли здесь эта последовательность или же Лавров имеет в виду, что все это должно произойти одновременно, параллельно друг другу?
— Повторюсь – существуют Мадридские принципы. Что вообще означает «Мадридские принципы»? в Мадридских принц заложено разделение статуса территорий. Какая-то часть территорий остается под управлением карабахцев, и это закрепляется документами, в обмен на это Азербайджан получает другую часть: какие территории, каким образом, по какому варианту – все эти вопросы являются предметом обсуждений, и, как известно, здесь есть принцип, что если не решено все, то не решено ничего. Это означает, что до тех пор, пока не будет принято последнее решение по поводу всего этого формата, до тех пор считается, что решение не принято вообще. И это тот язык, на котором говорят посредники. С чем-то армяне тоже не согласны, с чем-то азербайджанцы не согласны, это неважно, не об этом речь, но Лавров ответил: чтобы азербайджанцы что-то получили, армяне тоже должны получить что-то. Это сама логика процесса. Если азербайджанцы хотят получить территории, не отдавая взамен на это вообще ничего, то ничего не будет – это и сказал Лавров.
Порядок претворения в жизнь всех элементов, это вопрос технологий, но в основе этого решения должна быть изначально заложена какая-то формулировка, которой пока нет. Здесь есть различные варианты предложений, они еще обсуждаются, но то, что можно отдать территории, не получая ничего взамен – такого варианта решения быть не может. А что может Нагорно-Карабахская Республика получить «взамен»? Естественно, признание, вернее – признание и коридор. Следовательно, Лавров ясно сказал – «в таком варианте ничего у вас не получится, ребята». И это ведь было видно в интервью Алиева Киселеву, что «мы готовы говорить о решении, но решением мы называем возвращение к ситуации до 88-го года». Извините, но это несерьезно. Уже очень давно никто не разговаривает о судьбе земель бывшей НКАО, всем понятно, что в состав Азербайджана эти земли возвращены не будут. Судьба земель вокруг бывшего НКАО обсуждается с переменным успехом, но то, что азербайджанцы получат территории, и не дадут статуса, и ничего вообще не произойдет, это несерьезно, об этом даже говорить не стоит.
