Собеседник «Первого Информационного» — эксперт по политическим и избирательным технологиям Армен Бадалян.
– Господин Бадалян, как вы в целом подытожите призыв премьер-министра о блокаде судов и последующее заявление? Какие проблемы могут возникнуть в плане выбранной методологии?
– Коснемся политической части вопроса, по части правовой составляющей оценку дадут юристы.
Политическая сторона породила множество вопросов. Во-первых, мы должны констатировать одно обстоятельство, которое было очевидным — на призыв премьер-министра в связи с крайне важным вопросом откликнулась крайне малочисленная группа людей. Если посмотреть на пространство перед судами, было самое большее всего 50 человек, кроме суда, куда пришел премьер-министр. Это показывает, что рейтинг премьера падает с большим размахом, чем предполагалось.
Во-вторых, большая часть общества сознательна и уже не в эйфории, видимо, осознала, что этот призыв не так уж и вытекает из закона, и не пошла за этим призывом.
Что касается процесса, то вновь возникают несколько вопросов. Согласно Конституции, три ветви власти — исполнительная, законодательная и судебная, независимы, но мы увидели, что руководитель исполнительной власти нарушил деятельность судебной системы и парализовал работу на несколько часов — не является ли это нарушением закона? Юристы должны ответить.
Другой вопрос в следующем: призыву премьера предшествовало изменение меры пресечения второго президента. Теперь возникает вопрос: если бы суд не изменил меру пресечения, был бы такой призыв? Точно нет. До этого не было проблем в суде? Конечно, были.
– То есть, к таким методам нужно было прибегнуть раньше?
– Это несущественно, просто этим делается подарок адвокатской команде Кочаряна, когда они говорили, что это политический процесс. Их целью было показать, что второй президент подвергается политическим преследованиям. Если это дойдет до ЕСПЧ, то вероятность принятия там решения в пользу Кочаряна увеличивается. Сейчас у нас есть политический процесс — с правовой окраской, а раньше было как раз наоборот. То есть, изменилась философия судебного процесса. То есть, это будет воспринято как политический процесс.
Мы отмечали, что суперпремьерская система продолжает существовать в Армении, как бы премьер не отмечал, что это не так. Когда премьер-министр призывает сорвать работу судов, поскольку один из судей опубликовал нежелательное для него решение, то это одно из лучших доказательств того, что суперпремьерский институт в Армении сохраняется и продолжает существовать.
Кроме того, есть опасный пункт: премьер-министр отметил, что все те судьи, чьи решения были отклонены в ЕСПЧ, должны подать в отставку. Это означает, что судьи при принятии решения будут основываться не на Конституции РА и соответствующих законах, а будут думать, какое решение принять, чтобы не было отказано в ЕСПЧ.
И самое главное, что в выступлении премьер-министра отсутствует концепция реформ судебно-правовой системы. Всего лишь относительно переходного правосудия был отмечен один пункт и принцип люстрации судей, то есть вопрос смены личности, а не реформирования.
– Но очевидно, что в Армении была проблема — законодательные и исполнительные органы изменились, а судебная система продолжает работать по логике прежнего режима.
– Судебная система не должна соответствовать политическим изменениям, судебная система не должна руководствоваться этим. Премьер-министр в своем выступлении также подчеркнул это, говоря, что эта система не пользуется доверием народа. Во-первых, нет социологического опроса, чтобы узнать, какова степень доверия к судебной системе, хотя я предполагаю, что она низкая. И, во-вторых, что делать, сменить всех судей и назначить своих людей?
– В любом случае, все эти судьи были назначены при Роберте Кочаряне и Серже Саргсяне и, естественно, не могут принять объективного решения против них.
– Конечно, да. Но в течение этого года нужна была концепция реформирования судебно-правовой системы. Вообще, концепция реформ, связанных с какой-либо сферой, не разработана и сегодня не разрабатывается. Премьер-министр в своем выступлении говорил о переходном правосудии, но весьма сомнительно, можем ли мы считать это реформой, или нет. Всего лишь получается, что судья Икс плохой, должен прийти судья Игрек, то есть, вопрос смены людей, как во время революции ушел Серж Саргсян, Никол Пашинян пришел, и осталась та же суперпремьерская система. То есть, скелет остается, судьи меняются.
– Но мы можем хотя бы подозревать, что эти судьи не могут принимать беспристрастные решения?
– Конечно. Судьи, которые были назначены в их время, не могут принимать против них объективные решения. Мы можем подозревать, что назначенные при втором и третьем президентах не могут быть объективными, но можем также сомневаться, что все судьи, назначенные при Николе Пашиняне, не могут принимать объективных решений против него и его окружения. Если мы их подозреваем, значит и новых надо подозревать.
– Но между действующими и бывшими властями есть огромная разница в плане методов и стиля работы.
– Да, есть, но мы не можем сказать, сохранится ли эта разница в вопросе судей, или нет. Ты можешь не брать денег, но суд примет то решение, которое тебе желательно. Возьмем историю СССР — 37, 38 года: назначенные Сталиным судьи точно не брали денег, но принимались те решения, которые нужны были тогдашним властям.
