Нынешний кризис в американо-иранских отношениях, грозящий перерасти в открытую войну, целиком, полностью и однозначно является следствием политики и действий администрации Трампа. Говоря об этом, я вовсе не имею в виду, что иранский режим своими поступками не способствует созданию такой кризисной атмосферы. Но такая обстановка ни в коем случае не сложилась бы, не перерасти маниакальная одержимость администрации Ираном в неослабевающую кампанию по разжиганию враждебности и напряженности, ставшую самой заметной чертой внешней политики США.
Не будь этой кампании, не выступи администрация с нападками на Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), накладывающий ограничения на иранскую ядерную программу, Иран бы и дальше выполнял свои обязательства по СВПД, и все возможные пути к созданию ядерного оружия ему были бы перекрыты. Созданные в ходе переговоров по СВПД каналы общения продолжали бы действовать, помогая решать другие вопросы и урегулировать инциденты, грозящие перерасти в войну (как это было при предыдущей американской администрации). Что бы ни делал Иран долгие годы на Ближнем Востоке (помощь Ираку в разгроме «Исламского государства» (запрещено в России — прим. перев.), содействие своему давнему союзнику в Сирии), он бы продолжил это делать и дальше. Короче говоря, никаких новых угроз и кризисов не возникло бы.
Однако в сегодняшних дебатах об Иране звучит мысль о том, что возникло нечто новое и угрожающее, и что инициатором этой угрозы является иранский режим. В основе такого неверного представления лежат как минимум семь причин.
Причина первая — это демонизация Ирана, которая связана с тем, что иранский режим в прошлом совершал ужасные злодеяния. Она началась с тех времен, когда тележурналист Тед Коппел (Ted Koppel) каждый вечер рассказывал аудитории об американских дипломатах, которых удерживали в Тегеране в заложниках. С годами появились и другие факторы, способствовавшие усилению демонизации. Прежде всего, это внутриполитические моменты, связанные с некоторыми региональными соперниками Ирана, стремящимися ослабить и изолировать эту страну. В результате появилась стойкая и всепроникающая подозрительность, влияющая на американские представления обо всем, что касается Ирана, вне зависимости от фактов и характера проблем.
Вторая и связанная с демонизацией причина — это небрежность рассуждений, которая, как выяснил Бен Армбрустер (Ben Armbruster), заразила даже ведущие средства массовой информации. Это и бездумный повтор формулировок администрации без малейшей попытки проанализировать их, и вошедшее в привычку употребление штампов, таких как «иранская программа ядерного оружия», хотя на самом деле Иран прекратил свою программу по созданию ядерного оружия еще несколько лет назад, что подтверждено международными инспекциями.
Третья причина — разница во времени между провокациями администрации Трампа и реакцией Ирана. Администрация отвергла СВПД год назад, когда начала экономическую войну не только против Ирана, но и против всех, кто поддерживает с этой страной нормальные деловые отношения. Если бы Тегеран прямо тогда заявил, что больше не обязан выполнять условия соглашения, связь между провокацией и реакцией, а также истинный источник последующего кризиса были бы более очевидны. Но иранский режим твердо придерживался СВПД и надеялся переубедить администрацию Трампа, а поэтому целый год выполнял свои обязательства. За это время данная тема выпала из сознания общества и большинства членов конгресса. А теперь, когда иранские лидеры говорят, что их терпение иссякло, и что они готовы нарушить установленные СВПД ограничения, если согласованные экономические льготы не материализуются, невнимательным и забывчивым людям кажется, что иранцы инспирируют ядерный кризис. Короче говоря, терпение иранцев сыграло с ними злую шутку, навредив их имиджу и подаваемым сигналам.
Четвертая и, пожалуй, самая важная причина — это намеки администрации Трампа на какую-то новую информацию об угрозах, которые сопровождаются переброской военных сил и средств и нагнетанием милитаристской истерии. Подробностей о новых угрозах пока не появилось, и поэтому британский генерал, являющийся заместителем командующего коалиции по борьбе с ИГИЛ (запрещенная в России организация — прим. ред.), в разговоре с репортерами опроверг предположения о том, что действия Ирана и его союзников представляют какую-то новую и повышенную опасность. Администрация Трампа тут же попыталась дезавуировать слова генерала, и поэтому разговоры о мнимых новых угрозах будут определять характер дискурса.
Убедительные детали о новых угрозах могут вообще не появиться, но они и не нужны администрации, чтобы произвести желаемый эффект на отношение общества к Ирану. Здесь мы подходим к пятой причине, которая заключается в том, что крикливая риторика на тему иранской угрозы, пусть даже не подтвержденная фактической информацией, влияет на сознание и отношение людей. Здесь уместно вспомнить, как администрация Джорджа Буша убедила значительную часть американского общества в том, что режим Саддама Хусейна непосредственно связан с событиями 11 сентября. Администрация внушила такую уверенность не какой-то конкретной ложью, а скорее многократным повторением громких и запоминающихся по ассоциации слов и фраз типа «Ирак», «11 сентября» и «оружие массового уничтожения». Нечто похожее происходит и сегодня.
Шестая причина связана не только с воображаемыми, но и с реальными действиями Ирана. В настоящее время иранцы сталкиваются с явной угрозой военного нападения со стороны США. Они постоянно слышат громкую и враждебную риторику Вашингтона, видят, как американцы развертывают свои войска вблизи их границ и понимают, что влиятельные люди из администрации Трампа хотят войны с Ираном. Естественно, иранцы благоразумно готовятся к американскому нападению и к ответу на него. Не готовиться к вторжению США было бы безответственно с точки зрения иранской безопасности. Такая подготовка может включать планирование ударов по американским силам и средствам в ответ на нападение Америки. Эта подготовка отнюдь не говорит о том, что Иран намерен сам начать эти боевые действия. Но собранные о ней новости подаются на информационный конвейер США как «сведения об угрозе».
Седьмая причина носит более неопределенный характер. Это возможность того, что Иран инициирует какие-то незначительные действия, дабы подать сигнал, что не позволит вечно помыкать собой и не поддастся американской враждебности и давлению. О вариации на эту тему пишет обозреватель Трита Парси (Trita Parsi), который отмечает, что Иран тоже может начать балансирование на грани войны, играя на нежелании Трампа втягивать США в очередную войну на Ближнем Востоке. Возможно, пишет Парси, Тегеран намерен «ускорить дело до того рубежа, на котором Трампу придется решать, готов ли он на самом деле начать войну против Ирана, или стратегия „максимального давления» не должна переступать этот порог». Некоторые сообщения из Вашингтона свидетельствуют о том, что у Ирана есть такая возможность, поскольку Трамп недоволен воинственным Джоном Болтоном. Если Трамп возьмет в свои руки политику в отношении Ирана, это даст Америке пусть слабую, но все же надежду на то, что нынешняя неразбериха не перерастет в войну.
