«В начале сентября молодая женщина подожгла себя перед зданием Исламского революционного суда в Тегеране. Она только что узнала о том, что ее приговорили к тюремному заключению за то, что она в 2018 году осмелилась войти на стадион и посетить футбольный матч. Ее звали Сахар, на персидском языке это означает «рассвет». В иранской поэзии и песнях это слово упоминается как конец тьмы, надежда на избавление. Но разве самоубийственный поступок Сахар Ходаяри, который окончился ее смертью, не говорит, наоборот, о глубоком отчаянии?» — задается вопросом социолог и писательница Чахла Чафик на страницах Le Monde.
«В ответ на массовое негодование, вызванное ее трагической смертью, и призывы снять запрет на вход женщин на стадионы, СМИ стали распространять информацию о том, что отец Сахар сказал, что его дочь страдала от психического расстройства. Аналогичные комментарии были сделаны в феврале 1994 года, когда 53-летняя врач-педиатр Хома Дараби совершила акт самосожжения в Тегеране. Таким способом исламистская власть пыталась подвергнуть замалчиванию борьбу этой прогрессивной женщины против женоненавистнических мер, которые привели к ее увольнению с поста в университете», — говорится в статье.
«Уже в начале 2000-х годов отчеты, основанные на выводах медицинских экспертов, подтвердили, что самосожжение является главным способом самоубийства среди иранских женщин. Другие исследования показывают, что бедность, отсутствие самостоятельности и тяжесть суровых патриархальных традиций — столько факторов, подкрепленных исламистским правлением — в определенных регионах и среди определенных социальных слоев способствуют тому, что женщины прибегают к такому способу самоубийства, с помощью которого на глазах своих родственников они устраивают инсценировку ада, в котором живут и где эти родственники очень часто выступают в роли неумолимых стражей», — пишет автор статьи.
«Сахар Ходаяри по прозвищу «голубая девушка» в связи с цветом, который носила футбольная команда, которую она поддерживала, сегодня присоединяется к другим знаковым фигурам иранского сопротивления. В последние десятилетия в этом списке просматривается немало женщин. Они присутствуют во всех сферах общественно-политической и культурной борьбы, их можно встретить, когда речь заходит о требованиях соблюдения прав рабочих и учителей, в борьбе против дискриминации по признаку пола, этнической и религиозной принадлежности, в экологических движениях, в правозащитной борьбе, а также в кампаниях за структурные политические изменения. В этом неспокойном контексте акции по срыванию с себя хиджабов в публичном пространстве свидетельствуют о стремлении женщин к свободе, такой порыв набирает силу», — указывает Чафик.
«Перед лицом настойчивых призывов к свободе и соблюдению социально-политических прав реакция власти сводится к репрессиям. Протестующие преследуются по закону и приговариваются к длительным срокам заключения. Их адвокаты также сталкиваются с угрозами, что демонстрирует масштабы подавления и реальность неустанного сопротивления. Вот почему Насрин Сотуде, юрист, защищавшая в судах политзаключенных и к тому же активистка борьбы за права человека и свободу женщин, в марте в ходе нового судебного преследования получила приговор — 33 года тюрьмы и 148 ударов плетью. Она стала знаковой фигурой во многих сражениях, сотрясающих иранское общество. Ее дело привлекло внимание граждан и правителей демократических стран к жестоким репрессиям, существующим в нынешнем Иране. Увы, последние заняты угрозами войны и ее последствиями для безопасности и экономики, и в своих дипломатических стратегиях по поводу Ирана они, похоже, откладывают в сторону вопрос о правах человека и о свободе женщин», — резюмирует социолог.
