Вместе против одного» — так называется организованная 20 сентября акция протеста, в которой приняли участие все, кто причисляет себя к противникам Иванишвили, стоявшего (формально или фактически) у руля государства с 2012 года.
Центральный проспект Руставели в Тбилиси перед зданием парламента заполонили тысячи людей. Толпа трубила в вувузелы и размахивала флагами Грузии, Европейского союза и НАТО. Под гимн Грузии, звучавший из динамиков, протестующие показывали красные карточки (используемые для удаления с поля грубо нарушившего правила игры футболиста) в качестве последнего предупреждения Иванишвили.
Протестующие обвиняют Иванишвили в захвате государства, отступлении от демократии и сотрудничестве с Россией, которую большинство грузин считают главной угрозой для своей родины. «Мы не потерпим единоличную власть, олигархию и теневое управление. Бидзина Иванишвили купил и украл все ветви власти», — сказал Шота Дигмелашвили, один из лидеров протеста, зачитывая новый манифест перед собравшейся толпой.
Политики, деятели культуры и молодежные активисты поочередно выступили с заявлениями против Иванишвили. Один из его серьезных оппонентов, решивший заняться политикой банкир Мамука Хазарадзе, также вышел на сцену и заявил, что пришел в политику, чтобы противостоять не только Иванишвили, но и «гнилому советскому менталитету», который отстаивают магнат и его система.
Еще в июне, когда целью протестов была отставка тогдашнего министра внутренних дел Георгия Гахарии, демонстранты показали Иванишвили желтую карточку — первое предупреждение, согласно футбольным правилам. За это время ставки с обеих сторон повысились.
Иванишвили не только не уволил Гахарию, а сделал его новым премьер-министром страны. Этим решением миллиардер пошел наперекор протестующим, которые возлагают ответственность за жесткий разгон антироссийского митинга 20 июня на тогдашнего главу МВД, пересевшего в кресло премьера. Такая реакция со стороны правоохранительных органов вызвала лишь масштабные антиправительственные протесты, которые проводились несколько недель.
«Мы должны кричать во весь голос, чтобы правительство услышало, что мы требовали отставки Гахария, а не его продвижения по службе», — сказал на митинге правозащитник Георгий Мшвениерадзе.
По мнению многих протестующих, продвижение Гахария по службе говорит о том, что Иванишвили проводит по отношению к Кремлю политику умиротворения, если не прямого коллаборационизма. Москва сохраняет значительное военное присутствие в отколовшихся Абхазии и Южной Осетии, и в течение многих лет постепенно строила массивное ограждение для их принудительного отделения от Грузии.
На фоне этих событий «Грузинская мечта» пригласила российских депутатов Госдумы принять участие в Межпарламентской ассамблее православия в здании грузинского парламента 20 июня. Один из россиян — Сергей Гаврилов — занял место спикера парламента — это было показано по телевидению и вызвало волну общественного гнева. Довольно быстро образовалась толпа протестующих, по которым сотрудники ОМОН под руководством Гахарии открыли стрельбу резиновыми пулями и применили слезоточивый газ.
В так называемую «ночь Гаврилова» сотни людей были арестованы, многие получили ранения, по меньшей мере один подросток был искалечен на всю жизнь (девочка лишилась глаза). Против некоторых полицейских были выдвинуты обвинения в превышении служебных полномочий, а спикер парламента подал в отставку, однако протестующие потребовали привлечь к ответственности Гахарию. Российские политики, включая Гаврилова, приветствовали послушно одобренное «Грузинской мечтой» решение о назначении Гахарии на высшую должность в исполнительной ветви власти, еще больше разозлив критиков власти. «У нас коллаборационистское правительство», — заявила на митинге 20 сентября активист за свободу СМИ Нино Данелия.
Похоже, что носящее все более организованный характер общественное давление ослабляет политические позиции Иванишвили: согласно недавнему опросу граждан, поддержка «Грузинской мечты» упала до рекордно низкого уровня в 21%, а недовольство действиями правительства выросло до 60%. Хотя этот рейтинг все еще выше, чем у любой отдельной оппозиционной силы, тем не менее усилились политические риски, такие как уязвимость перед потенциальным объединением оппозиции и сменой настроений пока еще не определившейся части электората.
