Своими заявлениями в Ереване министр иностранных дел РФ Сергей Лавров оставил в довольно неловком положении бывшую правящую систему Армении или ряд ее кругов, которые на протяжении месяцев нацеливались на новую власть по темам Арцаха и армяно-российских отношений. Обстоятельство Лаврова примечательно и тем, что он около года назад выразил совершенно иную позицию относительно происходящих в Армении событий, выражая обеспокоенность в связи с делами, возбужденными в отношении высокопоставленных чиновников бывшей правящей системы, что, в частности, рассматривалось в контексте дела второго президента Роберта Кочаряна. Что изменилось за год, что глава МИД РФ не только не коснулся защиты второго президента, но и фактически направил ему обвинительный намек на то, что он оставил Арцах вне переговорного процесса?
Происходящие процессы, несомненно, имеют множество слоев, приправлены рядом больших и малых обстоятельств, однако в поведении Москвы есть, пожалуй, один существенный вопрос. Практически, бывшая правящая система после революции рассматривала Россию как оборонительный край, ожидая, что Москва возьмет на себя миссию или статус активного защитника.
Во всяком случае, с этой позиции довольно активно и упорно действует, в частности, второй президент Роберт Кочарян. Однако Москва не оправдывает этих надежд, что имеет, пожалуй, простое объяснение наряду со сложными и разношерстными политическими слоями и мотивами. Для России крайне сложно идти против общества Армении. Возникает вопрос, почему в таком случае Москва шла против общества до этого, поддерживая лишенную легитимности правящую систему?
Очевидно, при наличии этого обстоятельства, в глубинном плане, однако нужно констатировать, что Россия отреагировала на сложившийся в Армении статус-кво. Как бы ни казалось странным, тем не менее утвердившаяся в Армении правящая система, которая была отстранена от власти бархатной революцией, начала формироваться в политический период, когда сама Россия как постсоветская единица находилась на этапе формирования и редактирования или воссоздания своей политики в кавказском регионе. Это вовсе не означает, что Россия не имела никакого влияния вообще.
Просто в Армении посредством фальсификации выборов механизм воспроизводства власти начал разрабатываться в период, когда практически неопределенная и крайне сложная внутренняя ситуация была и в России. Что было бы, если бы Москва не была бы в таком состоянии? Какой подход могло бы принять отношение России к первому этапу решения проблемы власти в Армении в постсоветском периоде -1995-96 гг. в глубинном смысле, сказать довольно сложно, и здесь разговор будет весьма теоретическим. Однако нужно констатировать, что, по большому счету, Россия никогда в период постсоветской истории в Армении не ставилась перед фактом общественной воли. В этом смысле это новая ситуация, которая волей-неволей получает вид реакции на визит в Армению и заявление Лаврова. Они сами по себе не означают какой-либо решающий момент или обстоятельство, однако важны с точки зрения оценки ситуации, поскольку через полтора года после революции в оценках развития событий большое место отводится самым разным политическим факторам, и, конечно, так и должно быть, однако несправедливо очень маленькое место занимает беспрецедентный фактор проявления общественной воли.
