Маловероятно, что заявление бывшего генерального прокурора Геворка Костаняна о готовности вернуться в Ереван и быть допрошенным по делу 1 марта и об условиях этого было просто попыткой «конструктивного предложения» Специальной следственной службе. Что Геворк Костанян предлагал политическую сделку, было заметно даже невооруженным глазом. Ему пока ответила Специальная следственная служба, отметив, что не может быть иной процедуры, кроме предусмотренной законом. Означает ли это, что ответ исчерпывающий и другого не будет, или заявление и предложение Геворка Костаняна, тем не менее, правящее политическое большинство Армении может удостоить иного внимания?
Во всяком случае, то, что заявление Костаняна содержит довольно тонкие подстрочники и слои, очевидно невооруженным глазом. И в этом аспекте, если власть не удостаивает его ожидаемого внимания, возникает другой вопрос: а чьего внимания удостоится заявление, или что станет с реалиями, ставшими мотивом для заявления, каким будет их дальнейшее развитие, если нет иного внимания или реакции?
Что бывшему генеральному прокурору общедоступно напоминают о его прошлом и о имеющейся действенной возможности раскрыть дело, это, конечно, ясно, или это самое простое, что можно было сделать, возможно сделать. Однако столь же ясен также ответ этих напоминаний: кем был Костанян де-факто, чтобы мог де-юре использовать рычаги для раскрытия дела 1 марта? Вопрос здесь закрыт.
Открыт вопрос, кем является Геворк Костанян сейчас и где находится, не в физическом смысле этого слова. Соответственно возможно будет оценить глубинный мотив его заявления и воздействие на дальнейшее развитие. В конечном итоге, следует констатировать, что хоть и в кажущемся нереальным формате, тем не менее, Геворк Костанян – первый, кто заявляет о готовности быть допрошенным, обрамляя это политической и даже внешнеполитической рамкой, говоря о вовлечении послов Евросоюза и европейских структур. Кстати, интересно, какое внимание придали заявлению они?
