Иранские ультраконсерваторы и сторонники конфронтационной политики при поддержке Корпуса стражей Исламской революции, как ожидается, вырвут победу у реформаторов и умеренных сил на выборах в местный парламент (меджлис). И пусть парламентарии занимаются в основном внутренними делами и не определяют курс внешней политики, итоги голосования зададут тон политической жизни в Иране на ближайшие годы, повлияют на президентские выборы 2021 года и выбор преемника верховного лидера.
Ставки как никогда высоки, а атмосфера накалена: в начале года мир с замиранием сердца следил за самой серьезной эскалацией конфликта между Ираном и США: американцы убили главного идеолога внешней политики Ирана, отвечавшего за военные операции на Ближнем Востоке, — Касема Сулеймани, иранцы в отместку выпустили ракеты по американским базам в Ираке и по ошибке сбили украинский «боинг», в результате чего погибли все 176 человек на борту, большинство — иранские граждане.
Выборы для иранской руководящей верхушки — ключевой источник легитимности, а высокая явка населения — главный показатель поддержки курса. Каждые четыре года существующему режиму достаточно продемонстрировать высокий уровень участия общества в процессе голосования, чтобы доказать свою популярность.
«Выборы в Иране, пусть и не могут считаться абсолютно честными и свободными, тем не менее всегда служили барометром народной поддержки и участия общества», — говорит эксперт Chatham House, замдиректора программы по изучению Ближнего Востока и Северной Африки Санам Вакил.
Если четыре года назад выборы в меджлис прошли под знаком заключения исторического соглашения о ядерной программе и закончились победой реформаторов — 41% (29% — за консерваторов), сейчас все иначе: договор с легкой руки американского президента Дональда Трампа висит на волоске, против Ирана усилены санкции, страну сотрясают протесты, а социальный договор, действовавший последние 40 лет между иранским истеблишментом и населением, дает сбой.
В последние месяцы люди выходили на улицы несколько раз: в ноябре — против повышения цен на бензин, в январе — из-за сбитого «боинга» и отказа иранских властей в течение трех дней взять на себя ответственность. Экономические требования сопровождались политическими призывами к изменению существующего строя и недовольством властями.
Костяк протестов в ноябре — бедные слои населения и обычно лояльный властям рабочий класс. По информации Рейтер, на вторые сутки протестов верховный лидер аятолла Хаменеи будто бы собрал вместе высших чиновников и отдал приказ сделать все возможное, чтобы подавить протест в зародыше.
Власти действовали быстро и почти сразу перешли к насилию руками Корпуса стражей Исламской революции и подконтрольного ему ополчения Басидж, предварительно отключив по всей стране интернет — что говорит о том, что руководство страны не на шутку испугалось протестов.
Точное число погибших установить невозможно, но по разным данным, были убиты от несколько сотен до полутора тысяч человек, тысячи оказались за решеткой — ноябрьские протесты называют самыми кровавыми со времени Исламской революции 1979 года.
Придут ли люди на выборы
Легитимизация важна руководящей верхушке сейчас как никогда раньше, и именно вокруг явки развернется главная интрига этих выборов. За всю историю существования Исламской республики явка никогда не опускалась ниже отметки в 50% — символического минимума для властей. Сейчас же, как говорят многие наблюдатели, люди разочаровались и потеряли интерес к политике.
«Явка будет очень слабой, возможно самой низкой за всю историю Исламской республики», — считает профессор социологии Университета Париж VII и специалист по иранской политике Азаде Киан. Многие кандидаты не допущены к выборам, люди лишены иллюзий и разозлены тем, как власти ответили на протесты.
Услышат ли избиратели осторожные призывы к бойкоту выборов, и станет ли итог голосования поводом для новых протестов — слабая явка (некоторые наблюдатели высказывают опасения, что власти сделают все, чтобы скрыть истинные масштабы бедствия) серьезно подорвет авторитет режима как внутри страны, так и на международной арене.
Выборы традиционно проходят под чутким руководством так называемого Совета стражей конституции, который заранее фильтрует кандидатов.
Это и так довольно закрытый процесс, но на этот раз особенно: за бортом политического процесса оказались десятки кандидатов-реформистов; Совет стражей отсеял 90% реформистски настроенных, умеренных и консервативных кандидатов, не допустив до выборов более половины из 14 тысяч кандидатов. Кроме того, выбиты из гонки 90 из 247 действующих депутатов парламента — все они умеренные или видные консерваторы, которые поддерживали президента Хасана Роухани, прагматика, избранного в 2013 году в рамках политической линии на снижение изоляции Ирана.
Главная борьба, как говорит Азаде Киан, отныне будет разворачиваться между консерваторами и ультраконсерваторами, и она продолжится вплоть до президентских выборов в следующем году.
«Никакой гонки уже нет. Ультраконсерваторы хотят победы на президентских выборах. Это конец умеренным силам примерно на ближайшие десять лет, если не больше», — сказал Рейтер иранский чиновник, пожелавший сохранить анонимность.
Усиление реакционных сил — вопрос времени, говорят эксперты. Ситуация немного напоминает последние годы президентства Мохаммеда Хатами, на смену которому пришел ультраконсерватор и сторонник конфронтационной политики Махмуд Ахмадинежад. В 2004 году, за год до президентских выборов, парламент также стал ультраконсервативным и помог избраться Ахмадинежаду.
Как говорит старший научный сотрудник Европейского совета по международным делам Элли Геранмайе, число радикально настроенных избирателей, кого только подстегнуло убийство Касема Сулеймани, не стоит недооценивать.
Почему умеренные силы проигрывают?
Реформисты в парламенте во главе с президентом Хасаном Роухани почти все поставили на карту сближения с Западом и дипломатической открытости — но в ответ мало получили взамен.
«Полностью все санкции никогда так и не были сняты, против Ирана действовали другие экономические ограничения, не связанные с ядерной программой, а экономика Ирана не успела расправить плечи перед тем, как санкции были возобновлены», — напоминает социолог и специалист по Ирану Амели Шелли. Кризис доверия к власти, а Роухани обвиняли еще и в том, что он мало сделал для того, чтобы защитить протестующих, выльется в победу реакционных сил.
По оценкам Всемирного банка, в прошлом году экономика Ирана уменьшилась почти на 9%, в этом году ожидается нулевой рост с возможным ростом в 1% в 2021 году.
Все это создает, по словам эксперта Chatham House Санам Вакил, более жесткую популистскую атмосферу в широком смысле, которая впоследствии повлияет и на принятие решений в сфере внешней политики.
Единственный путь, который выберет группа ультраконсерваторов из Корпуса стражей вместе с другими реакционно настроенными силами, — путь конфронтации с Западом и США, в особенности в ожидании американских выборов в ноябре следующего года и в рамках подготовки к транзиту власти.
Верховному лидеру Ирана аятолле Хаменеи в апреле исполняется 81 год, и ультраконсерваторам важно иметь возможность сказать последнее слово в выборе преемника.
«Дальнейшее расширение прав и возможностей Корпуса стражей — продуманная политика, направленная на то, чтобы сделать их доминирующей силой в Иране и обеспечить их ведущую роль в процессе транзита власти», — подтверждает важность темы выбора преемника в интервью Financial Times неназванный аналитик, принадлежащий к реформистскому лагерю.
Что дальше
Трамп вышел из ядерного соглашения, надеясь заставить иранские власти заключить новый, улучшенный договор с американским президентом.
Этот план провалился.
Вместо этого сторонники жесткого курса захлопнут крохотное дипломатическое окно, открытое было на волне заключения соглашения пять лет назад.
Убийство Сулеймани также сыграло на руку реакционным силам, напомнив иранцам о чувстве национального единства.
Сулеймани пользовался популярностью у многих в Иране, главным образом потому, что не занимался внутренней политикой, выстраивая внешние отношения и поднимая в глазах населения авторитет страны.
США своими руками сделали из генерала мученика, добавив избирательные очки тем, кто не верит в успех международной дипломатии, и отобрав у тех, кто ставил на сближение с Западом.
Как говорит профессор Азаде Киан, с победой ультраконсерваторов Иран все больше будет приглядываться к России и Китаю и отворачиваться от Европы, что в свою очередь повлияет и на положение дел в регионе.
Последние годы Иран руками того же Сулеймани последовательно увеличивал свое влияние в странах так называемого шиитского полумесяца — Ираке, Сирии, Ливане и Йемене. В этих странах действуют связанные с Ираном повстанческие группы — иранские прокси, а во власти находятся шиитские организации.
В самом Иране, говорит социолог и автор книг об иранской политике Амели Шелли, победа ультраконсерваторов и усиление позиций Стражей будет означать возврат к теневой экономике в условиях санкций и коррупции — то, от чего на протяжении своего президентского срока пытался избавиться Хасан Роухани.
