Собеседник Первого Информационного – Андрей Рябов, ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений, главный редактор журнала “Мировая экономика и международные отношения” ИМЭМО РАН, эксперт “Горбачев фонда” и Московского Фонда Карнеги.
— Господин Рябов, с 2008-го года трехсторонние встречи велись по инициативе Медведева, теперь его время истекло, и, как уже известно, на второй срок он не будет баллотироваться. Что можно ожидать от предстоящих переговоров под протекцией Путина? Сочинская трехсторонняя встреча по инициативе Д. Медведева, кажется, будет последней. Есть мнение, что Путин будет более жестким, у него нет терпеливости Медведева. Изменится ли политика России в урегулировании вопроса НК в период президентства Путина?
— Мне кажется, что с возвращением Путина на президентский пост, позиция России по отношению к карабахскому урегулированию принципиально не изменится. Возможно, встреч трех президентов будет меньше. Возможно, меньше будет оптимистичной риторики. Медведев искренне полагал, что вот еще чуть-чуть – и можно будет добиться прорыва. Как мне кажется, у В. Путина в этом отношении иллюзий нет. Но процесс будет продолжаться хотя бы потому, что ему есть только одна и очень плохая альтернатива, и это – возобновление вооруженного конфликта. России такой конфликт не нужен. И при Медведеве, и при Путине.
— Ситуация вокруг Ирана обострилась. Как, по Вашему мнению, могут развиваться события и каким может быть их влияние на Кавказский регион?
— К сожалению, воздушные удары Израиля по Ирану реальны. Будут ли участвовать – все будет зависеть от реакции Ирана. Если в ответ он ударит по нефтяным месторождениям в странах Персидского залива, США вмешаются. Но сухопутной войны не будет – для этого потребуются огромные силы вторжения, которых ни у кого нет, как нет и денег для ведения огромной сухопутной войны. В любом случае для стран Южного Кавказа в военном сценарии нет ничего хорошего. Они тут явно ничего не выиграют. Упадет международная торговля в регионе, не придут иностранные инвестиции. Экономика этих стран будет испытывать дополнительные трудности. И уж тем более будет большой ошибкой для стран Южного Кавказа, если они хоть как-то попытаются поучаствовать в этом конфликте. Но хочется надеяться, что как-то удастся избежать военных действий, хотя как добиться снижения напряженности вокруг Ирана, пока непонятно.
— Какими, по вашему мнению, будут процессы вокруг Сирии?
— Шансы режима Асада удержаться у власти уменьшаются с каждым днем, но после его ухода очень реальна перспектива тяжелого внутреннего конфликта или же прихода к власти радикальных исламистов. И то и другое плохо для всего Ближнего Востока.
— Господин Рябов, экономическое присутствие России в Армении широко и очевидно. Однако есть впечатление, что у России все меньше заинтересованности в участии в экономических проектах, таких как строительство новой АЭС и железной дороги между Арменией и Ираном?
— Что касается железной дороги, то, как мне кажется, серьезного интереса к этому проекту не наблюдается, прежде всего по экономическим причинам. Напряженность вокруг Ирана еще более укрепляет подобные настроения. Сложнее ситуация вокруг строительства АЭС. Тут есть свои «за» и «против», и в Армении они хорошо известны. Как мне кажется, многое будет также зависеть от того, как будут обстоять дела у Росатома в плане выполнения его контрактов и планов в других странах мира. Если рынок заказов снизится, то интерес к АЭС в Армении, напротив, будет только усиливаться.
— Принятие Сенатом Франции законопроекта, криминализирующего отрицание геноцидов, вызвало в Азербайджане волну требований об отстранении Франции от сопредседательства в Минской группе ОБСЕ. Видите ли Вы альтернативу Франции в Минской группе?
— Честно говоря, не вижу. Хотя очевидно и другое, что нельзя не учитывать того факта, что у одной из сторон конфликта страна-участница миротворческого процесса перестала вызывать доверие. Решения, которое бы примирило одно с другим, пока не вижу. Думаю, что в сложившейся ситуации Франции нужно активизироваться и предлагать какие-то новые если не инициативы, то, по крайней мере, шаги, меры по продолжению миротворческого процесса.
— 24-го января, через день после того, как Сенат Франции принял законопроект о криминализации отрицания Геноцида армян, Ахмет Давутоглу отбыл в Россию, и со своим коллегой Сергеем Лавровым они сделали заявления о российско-турецких отношениях, в которых также отметили противостояние в Нагорном Карабахе. Как Вы оцениваете российско-турецкие отношения после принятого Францией решения о Геноциде и что, на Ваш взгляд, будет после всего этого, как могут повлиять отношения между Россией и Турцией на стабильность в Нагорном Карабахе и регионе в целом?
— Думаю, французское решение о признании уголовным преступлением отрицания геноцида армян в Османской империи побудит правительство Турции искать пути дальнейшего развития сотрудничества с Россией. Как отнесутся к этому в Москве? Думаю, без прежнего энтузиазма, как это было после августовской войны 2008 года. Есть разные тому причины. Турция, как видят в Москве, проявляет себя не как очень надежный партнер в очень важной для России сфере – энергетическом сотрудничестве, нередко меняя свои позиции или выставляя России дополнительные требования. Позиции сторон по Карабаху никак не соприкасаются, они разные. Наконец, противоречия по сирийской проблеме. Конечно, Россия заинтересована в расширении торгово-экономического сотрудничества с Турцией. Товарооборот между двумя странами растет. Но вот дальше этого, какие-то новые перспективы не просматриваются.
— Владимир Путин принял решение вернуться на пост президента. Как Вы считаете, какие развития, процессы в жизни России это решение обещает и можно ли ожидать новых акций протеста, учитывая оппозиционные настроения против партии «Единая Россия» после выборов в Госдуму?
— Сейчас, до дня голосования 4-го марта, делать какие-то однозначные прогнозы было бы преждевременно. Рискну только предположить следующее. Если для выявления победителя понадобится только один тур, это создаст для нового-старого президента определенные ограничения легитимности. Иначе говоря, будет дефицит доверия к нему со стороны части населения (меньшинства, но, судя по всему, не такого уж и маленького). В этой ситуации начать проводить необходимые реформы – большой риск. Если же реформы все же начнут, то они неизбежно затронут жизненный уровень того большинства, на которое сейчас предпочитает опираться В.Путин (а это провинциальные бюджетники, пенсионеры, работники государственных предприятий), и это лишь обострит политическую ситуацию и, вполне вероятно, приведет даже к политическому кризису. Поэтому естественной моделью для В.Путина после выборов является сохранение статус-кво. Но для этого нужны ресурсы. Будут ли они у В.Путина и у российского правительства – это большой вопрос. Все зависит от экономической ситуации в России. Что же касается протестного движения, то для него большим испытанием будет смена повестки дня. Закончатся выборы – за что и против чего нужно будет митинговать? Для них это тоже большой вопрос.
— Г-н Рябов, в то время, когда в России призывают Путина уйти, в Армении открывают клубы «Путин», лидеры партий, глава Правительства призывают армян, живущих в России, проголосовать за Путина. Ваше мнение об этом?
— Я думаю, что это дело граждан Армении определять, кто из российских политиков им более симпатичен или быть совсем безразличными к российским выборам. Главное, на мой взгляд, чтобы ни правительство Армении, ни тем более правительство России не пыталось вмешиваться в эти дела и навязывать гражданам Армении, кому им симпатизировать.
