В нынешних политических обсуждениях, в обсуждениях вообще последних 2-3 лет, и особенно после, так сказать, возвращения Путина, имеет место распространенное разделение по части “Серж Саргсян – “человек” Запада, а Роберт Кочарян – России”, и что Саргсяна у власти хочет оставить Запад, а Кочаряна – Россия, дабы пресечь западный дрейф Армении.
Это, конечно, весьма условная характеристика положения, однако, в целом, имеет место быть именно сие восприятие. В действительности проблема, пожалуй, в ином, и такое разделение Саргсян-Кочарян несколько искусственное, выдуманное и оторвано от реальности. Несомненно, заметно, что Серж Саргсян защиту своих программ начал искать, главным образом, на Западе, хотя, без сомнения, пытается сохранить нужную планку благожелательности России. А Роберт Кочарян защиту своих политических программ пытается найти в Москве.
Однако это, пожалуй, поверхностная, видимая плоскость процесса, а в глубине происходит другое, и там уже нет проблемы пророссийской или прозападной ориентации Кочаряна или Саргсяна. Проблема тут в соотношении логики ситуации в Армении и всемирных процессов. Это соотношение требует от Армении склонить политический вектор в сторону Запада. Хотя в основе этого, и вообще любого склонения всегда лежат интересы власти или партийно-групповые интересы, тем не менее, этот интерес формируется в общем цивилизационном контексте, включая более широкие и фундаментальные вопросы, нежели партийные или властные интересы.
В конце концов, сколько бы будничное управление не осуществлялось и продолжает осуществляться при доминировании этих интересов, тем не менее, в целом, даже эти узкие интересы формируются в определенном геополитическом контексте. А в этом контексте в настоящее время превалирует западный вектор, т.к. несмотря на тотальный кризис, самым жизнеспособным механизмом управления государствами и организацией обществ является западный цивилизационный механизм. Следовательно, выбор вектора государственной политики властей Армении состоит именно в этом.
Западный геополитический фактор несравнимо более влиятелен, и в ключевых регионах мира он успешно продвигает свои программы. Следовательно, для Армении было бы, как минимум, стратегической бессмысленностью противление этому ходу и баррикадирование.
Это вовсе не означает баррикадирование против России. Это станет не меньшей стратегической бессмысленностью. Речь идет всего лишь о том, что не следует из-за интересов России баррикадироваться против Запада, т.к. стратегические интересы Армении и России тут находятся в существенном противоречии. Эта ситуация очень сложна для Армении, чревата и политическими, и экономическими осложнениями, чему мы, кстати, являемся уже и свидетелями. Однако для Армении нет альтернативы и нужно сделать более интенсивными отношения с Западом и адекватно реагировать на долгосрочные геополитические реалии, тем более что Армения в них имеет особенное значение не в смысле разменной монеты, а в партнерском.
Армения по своему человеческому потенциалу самая жизнеспособная в регионе как в плане укрощения турецко-азербайджанской экспансии на ценностном, цивилизационном уровне, так и, вообще, в плане становления ведущей технологической страной в регионе.
Наконец, против турецко-азербайджанских экспансионистских намерений должны быть поставлены не только войска, но и ценности, технологии, цивилизация. Эти вопросы в настоящее время являются основой долгосрочного сближения западного вектора и государственной политики Армении, и отсутствие реакции на это со стороны какой бы то ни было власти Армении может стать совершенным безумием.
С этой точки зрения Россия также понимает и осознает, в чем проблема. Этим обусловлено то, что Москва, несмотря на некоторые шатания Армении, не предпринимает шагов, направленных на дестабилизацию и смену власти в стране.
Москва понимает, что его соперником в Армении являются не личности и группы, а время. С этой точки зрения Роберт Кочарян для России может являться фактором или инструментом внутриполитического воздействия, прояснения отношений с Сержем Саргсяном. Однако, Москва никогда не будет стремиться привести Кочаряна к власти, понимая, что сам Роберт Кочарян засвидетельствовал в годы своего правления то, что готов к самому тесному сотрудничеству с Западом, и осознает важность этого хотя бы в разрезе личных интересов, которые, сколько бы ни противоречили государственным и общественным интересам, в конце концов, не могут быть абсолютно вне их орбиты и существовать обособленно.
И, наверное, отношения внутри власти нужно рассматривать в этом глубинном разрезе, а не удовлетворяться рассмотрением лишь поверхностных событий и восприятий.
