Дорогие мои, риторика митинга завершилась. Я хочу с вами просто побеседовать. Я знаю, многие из вас меня называют дедушкой. Это для меня самая высокая честь, и я горжусь этим. И теперь послушайте совет дедушки.
Я сегодня выступаю не на митинге, я сегодня хочу побеседовать с каждым из вас. Примите мою речь именно так. Сегодня мы с вами вместе творим большое дело. Возможно, вершим судьбу этой страны, нашей родины, святой нашей земли. Я прошу, чтобы все вы пришли к этому убеждению. Здесь нет зрителей. Все вы — участники этого дела. Это наше общее дело, но, в тоже время, и дело каждого из нас. Если этой гармонии не будет, то наше дело не будет иметь успеха. Наша сила в нашей уверенности, в нашей сдержанности. Побеждает сверженный, побеждает самоуверенный, но не отчаянный, либо безумный. Эту задачу не решить за один день, это дело не одного дня. Но и долго оно не продлится. Не беспокойтесь! Скоро, но организованно, сдержанно, уверенно. Здесь победит воля. И я в этом не сомневаюсь, поскольку существует народ, существует координирующая действия этого народа, ведущая мощная организация, которая эту свою честь заслужила ценой упорного противостояния в течение трех лет, ценой борьбы. Здесь у вас не должно быть никаких оснований для сомнений. Сегодня я выступил с высокой трибуны. Мы знаем и о вашей взволнованности, о вашем настроении, о нетерпеливости вашей: «сейчас», «сегодня» и так далее. Это очень хорошо, это прекрасно! Именно это придает нам сил. Но я уверен: даже настроенные таким образом люди понимают, что и организованность, и сдержанность, и следование общим решениям являются обязательными условиями для всех нас. Начиная с 1-ого марта мы уже вместе принимаем решения. И сегодня мы приняли решение, примем его и чуть позже.
Я хочу объяснить вам, в чем наша сегодняшняя задача. Первого марта мы представили широкую программу – программу для краткосрочного выполнения, избрав самые неотложные вопросы, которые необходимо решить сегодня, не дожидаясь даже смены власти, потому что есть правительство, есть государственные институты, которые – нравятся они нам, или нет – существуют и действуют. Мы не имеет никакого намерения бороться с государственными институтами, наша борьба направлена против тех, кто извращает содержание и смысл этих институтов. Как я уже сказал, мы представили широкую программу действий, и мы не столь наивны, чтобы не понимать, что это вопрос срочного решения. Существуют этапы. Я отметил три важнейшие задачи, которые необходимо решить на данном этапе, они следующие.
Первая: немедленное освобождение политических заключенных – и это произойдет, не думайте, что решение этой задачи за горами. Очень скоро. Вторая: восстановление права проведения санкционированных митингов на площади Свободы, что также произойдет. Третья: власть отныне должна убедить нашу нацию, убедить наш народ, будь то в виде распоряжения от самого Сержа Саргсяна , либо в виде официального заявления Прокуратуры, что правительство раскроет все обстоятельства убийства, которые произошли в ходе событий 1-ого марта (2008г.), и все виновные предстанут перед правосудием.
Вот они – сверхзадачи нашей борьбы. Сейчас я обращусь к каждой из них по отдельности.
Что такое проблема политзаключенных? Их было девять, добавился Самсон Хачатрян. Двоих освободили сегодня, осталось – восемь. Меня не интересует, что думают власти по поводу этих политзаключенных. Они считают и заявляют, что эти люди являются преступниками. Пусть считают, пусть заявляют. Это их право, ведь мы требуем демократии. Демократия подразумевает инакомыслие. Мы считаем, что они – политзаключенные, власть же пусть думает, как ей угодно. И даже если они считают так, им необходимо понять одну вещь: вопрос политзаключенных больше не является юридическим вопросом. Какой бы ни была причина, какими бы ни были мотивы их арестов, — сегодня это уже является политическим вопросом, и, если хотите, — самым острым политическим вопросом Республики Армения. Самым острым. И любая власть, — когда в стране существует такой крайне острый политический вопрос, который отравляет всю политическую, внутриполитическую атмосферу страны, — обязана решить этот вопрос в первую очередь, повторяю: независимо от того, как она характеризует этих политзаключенных. Это принятый во всем мире способ. Способ поведения властей. Они говорят, что однажды уже была амнистия, и сейчас они не могут ее применить. «Пока не знаю, пусть пройдет половина назначенного срока наказания, тогда сразу же и освободим…» Все это пустое! Цепляться за такие мелочи, когда существует такое большое дело, не пристало никакой власти, это не подошло бы даже Саддаму Хуссейну. Если это – политический вопрос, то он требует политического решения, которое обладает и юридическим механизмом. Президент обладает правом помилования, предоставленным ему Конституцией, которое является исключительным правом. За один день, в это самое мгновение, в течение двух минут он может подписать один приказ и освободить любого заключенного. Даже убийцу. И ему не нужно объясняться. Это право предоставлено президенту Конституцией, и не регулируется никаким законом, и никаким законом оно не ограничивается. Это чрезвычайно важный институт. Зачем дается это право, — затем, что в жизни государств бывают случаи, когда президент, будучи даже уверенным, вынужден прибегать к несправедливому решению, для выхода из кризисной ситуации. Предположим, где-то взяли в заложники 1000 человек, и требуют освободить одного убийцу, некого рецидивиста. И президент вынужден во имя спасения тысячи, отдать этого узника. На наших глазах произошел случай в Буденновске. Помните, — Черномырдин говорил по телефону с Басаевым, из Москвы – в Буденовск. Он позволил, да – именно бандитам, террористам, — уйти от ответственности, исключительно для спасения этих заложников. Это, повторяю, — средство, представленное президенту, для того, чтобы суметь выйти из подобной чрезвычайной ситуаций, и нет в этом никакого бесчестья для президента. И скажу, что в случае таких приказов, никакой переоценки не произойдет. Мы считаем, что эти люди являются политзаключенными, и точка. И никто не в силах переубедить нас – это наше право. Политзаключенные считают, что они невиновны и будут настаивать на этом до конца. Власти считают их преступниками, пусть считают – это их дело. Но этот вопрос необходимо решить. И заключенные вправе опротестовать любое решение, после освобождения, даже помилование, предоставленное им со стороны президента: оправдаться в судах и получить материальную компенсацию. Таким образом, решение этого вопроса, во всем этом большом деле, большом процессе, который разворачивается сегодня в Армении, уже не только наша задача. Я уже в своем предыдущем выступлении отметил, что власти уже вынужденно, пусть пока только на словах, но пытаются идти навстречу обществу. Я знаю, что были недобрые суждения, согласно, которым даже такая реакция властей расцениваться, как признак некой договоренности между властями и Конгрессом, или между властями и обществом. Если даже это так, то это самая почетная сделка. Более достойного соглашения между властью и народом не существует. Самыми справедливыми, самыми демократичными государствами в мире являются именно те государства, в которых действует перманентное соглашение между правительством, или властью и народом. Это – то государство, к которому мы стремимся.
Теперь, о следующем вопросе: о праве проведения санкционированных митингов на площади Свободы. Что произошло у нас? Несколько ничтожеств, — я имею в виду последних трех мэров: Захаряна, Бегларяна, Карапетяна,- в течение последних трех лет, более ста раз отказывали и запрещали проводить митинг на этой площади. Запрещали не мне, запрещали не Конгрессу, не партиям, входящим в состав Конгресса. Это вам запрещали. Запрещали ста тысячам человек. Никто из них, ни один из перечисленных мною, ни разу не получал сто тысяч голосов во время выборов. Я не хочу грубо выражаться. Но, скажу очень сдержанно: “да кто ты такой?!” А цитируя Сержа Саргсяна, скажу: “да кто ты такой, эй, аморальный?!”
Сейчас мы вместе с вами примем наше следующее решение. От имени этого митинга, то есть от имени уже 100 000 человек. На этот раз уведомление мы представляем не от имени Конгресса, или от имени какой-либо партии-члена Конгресса, а от имени текущего митинга.
Кто согласен требовать проведения следующего митинга на площади Свободы, и обратиться с этим требованием от всего митинга? Кто согласен? Ну так, пусть теперь это мэр откажет ста тысячам! И знайте, эти запреты, которые более ста раз были представлены нам, не останутся без ответа. И Захарян, и Бегларян, и Карапетян ответят за это.
И следующее, — разоблачение 10 убийств. Мы знаем, что эти власти сами организовали эту бойню, они же осуществили и эти десять убийств. Понятно, что им очень сложно разоблачить эти преступления. И я, почти уверен, что они этого не сделают. Но это не значит, что преступления не будут раскрыты. Возможно, они приобретут некие смягчающие обстоятельства, если разоблачат их сами. Но все равно, следующая власть, или международный независимый суд, раскроет эти десять убийств.
И последнее, — я говорил: это общее, совместное дело. Я не хочу использовать слова: “борьба”, “противостояние”. Нет. Это – политическая задача, необходимость решения которой, принята народом. Она будет решаться народом, либо на партнерском уровне с властями, либо вопреки властям. Эта задача будет решена в любом случае. И раз так, то уже не прошу вас, а просто взываю к вашему разуму: это дело требует также ответственности, это дело, не терпящее никакой самодеятельности, дело, не терпящее нарушения принятых договоренностей, правил и решений. Уважая ваши чувства и стремления решить все сейчас и сегодня, должен сказать, что вместе с тем, мы должны понимать, что решение большинства для нас – закон. Закон – для всех. И послушайте, поймите, нам многие мешают: извне, со стороны. Я не говорю даже о властях – они просто напросто хотят нас уничтожить. В этом заключалась их задача, этим они занимались на протяжении трех лет. У нас есть и злорадствующие со стороны, завистники, не желающие нам успеха, постоянно мешающие нам. Но внутри нам никто не должен мешать. Каждый из нас обязан сдержать такого человека своим уравновешенным словом, заставить подчиниться мнению большинства. Я не имею в виду мнение Конгресса, а мнение, которое уже является собственностью нашего большинства, мнение нашего самоуправляемого общественного форума. Это уже сформировавшаяся власть, независимо от того, признаны мы “де-юре” или нет. Наши действия должны быть продиктованным только и только таким сознанием. И я не сомневаюсь в нашем успехе и прошу, что бы никто из вас не сомневался. На этой площади сомневающихся нет, на этой площади боящихся нет.
Я хочу пожелать вам доброй ночи, и отметить, что сегодня впервые, с первого марта 2008 года, наш народ от души ликует. Я желаю нам всем вечного ликования.
