Президент Литвы Даля Грибаускайте накануне заявила, что если не остановить Россию в Украине, то эта опасность начнет угрожать всей Европе. Грибаускайте заявила также, что Россия – террористическое государство.
Несколько дней назад почти такое же заявление сделал генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, сказав, что Россия, поднимая в воздух свои истребители, бомбардировщики и самолеты-разведчики, представляет угрозу для гражданских самолетов Европы.
Что это, если не намек о террористическом характере России? Ведь террористы являются угрозой для гражданских самолетов, тем более, несколько месяцев назад на юго-востоке Украины уже был сбит гражданский самолет – «Боинг» Малазийской авиакомпании, в котором погибли около 300 человек.
Уже тогда Россия, оружием которой и под покровительством которой действуют боевики на востоке Украины, получила имидж террористического государства, ауру, которая, по сути, сегодня сгущается. И если раньше не звучали прямые заявления, то уже звучат со стороны президента одной из стран-членов Евросоюза, а косвенное заявление делает генеральный секретарь НАТО.
Эти заявления становятся интересными на фоне заявления, сделанного несколько дней назад заместителем министра иностранных дел Армении Шаваршом Кочаряном. Кочарян заявил, что Азербайджан является террористическим государством. Поводом и основанием для такого заявления стало уничтожение армянского вертолета со стороны азербайджанских позиций в ходе армянских военных учений. Власти Армении и общество хотят от международного сообщества осуждающей оценки, которой конкретно и четко будет оценен шаг Азербайджана. И это требование, конечно, вполне справедливо.
В то же время, существует очень интересная ситуация. Трудно будет сказать, особенно после происшествия с малазийским самолетом, особенно после того, как российские кремлевские комментаторы могут открыто по телевидению говорить об атомном ударе, что заявления о террористическом характере России не справедливы. Разница всего лишь в том, что Армения о террористическом характере Азербайджана говорит после уничтожения вертолета, то есть, после террористического акта, а европейские страны, НАТО о террористическом характере России говорят исходя из рисков, исходя из логики действий, чтобы также предотвратить катастрофы, и не говорить, как Армения, так сказать, постфактум. Хотя, по большому счету, европейцы тоже говорят после катастрофы, террористического акта, просто с большим опозданием, видя, что после уничтожения малазийского «Боинга» Россия не только не успокаивается и не пытается, так сказать, сгладить подходы, сформированные против нее, но и становится более агрессивной.
Создается странная ситуация: Армения справедливо требует осудить террор и террористической характер Азербайджана, но в то же время, Армения является союзником государства, которого справедливо обвиняют в терроризме, и НАТО, страны-члены Евросоюза, многие европейские деятели считают террористическим. Более того, Армения, которая справедливо требует от международного сообщества осуждения азербайджанского терроризма, по сути, свою безопасность, а также экономическое будущее связывает с государством, которое это же самое международное сообщество уже считает террористическим.
Другими словами, Армения оказывается в геополитическом диссонансе – с одной стороны, вполне справедливо требует осуждения терроризма в отношении себя, с другой стороны, по сути, как субъект сдается государству, которое международное сообщество и цивилизованный мир обвиняют в терроризме в отношении себя.
По сути, получается, что Армения оказалась в своеобразной геополитической «нейтральной зоне», как и сбитый армянский вертолет. Международное решение вопроса возвращения тел погибших пилотов этого вертолета, по сути, запоздало именно по той причине, что в результате действий и властей Армении, и при полной поддержке оппозиции, Армения сама стала сбитым субъектом в нейтральной зоне, то есть, находящимся ни на этой, ни той стороне. А это очень опасная позиция в геополитических процессах, и такой была всегда.
Причем, здесь многие могут перепутать ситуацию с той или иной геополитической ориентацией, но в этом случае проблема даже не в этом, то есть, проблема не в выборе внешнеполитического курса, а в принципах, идеях и ценностях. То есть, в формировании какого-либо выбора на этой основе, чтобы показать миру, что выбор делается не на личной и материалистической, а именно на принципиальной и идеологической почве. Чтобы не получилось так, что одной рукой требуешь осуждения терроризма, а другой рукой подписываешь договоры о сдаче страны террористам.
