Собеседник Первого Информационного – депутат Национального Собрания, член правления партии «Гражданский договор» Никол Пашинян.
— Господин Пашинян, вчера стало известно, что 31-го мая состоится встреча министра иностранных дел Азербайджана Мамедъярова с сопредседателями Минской группы ОБСЕ, а 2-го июня состоится встреча министра иностранных дел Армении с сопредседателями. В НС министр иностранных дел РА Эдвард Налбандян говорил о готовности Армении к встрече, которая состоится в июне. На Ваш взгляд, какие ожидания может иметь армянская сторона от этой встречи в июне, учитывая заявление, принятое в ходе встречи в Вене, и процесс осуществления шагов в направлении реализации этого заявления?
— Вы знаете, я думаю, пришло время, чтобы мы сделали четкие акценты относительно форматов переговорного процесса урегулирования Карабахского вопроса. Вчера в правлении партии «Гражданский договор» мы обсудили ситуацию, сложившуюся вокруг Арцахской Республики, и наша позиция в этом вопросе очень четкая – ни один представитель РА не должен вести переговоры с представителями Азербайджана относительно урегулирования Арцахской проблемы, если за этим переговорным столом не присутствует официальный представитель НКР. Почему так важен этот акцент именно сейчас, хотя в НС мы несколько раз поднимали этот вопрос, в позиции властей был такой нюанс, что, смотрите, мы получили в наследство переговорный формат да, работаем в этом направлении, но переговорный формат нельзя резко менять. Но четырехдневная война одним ударом топора отрубила переговорный процесс, и сейчас мы находимся на нулевом уровне в переговорном процессе.
То есть, армянская сторона – власти РА, сейчас обсуждают возможность возобновления переговоров, и выдвигают предусловия, и для нас будет неприемлемо, если какой-либо представитель РА, будь то на уровне министра иностранных дел, или на каком-либо другом уровне, будет обсуждать с представителем Азербайджана Арцахский вопрос, без участия представителя Арцахской Республики. То есть, в этой стадии наша позиция должна быть четкой, представители Арцаха должны полноценно участвовать в переговорах. В противном случае, эти переговоры приведут к тому же кризису и к новым потерям.
— На Ваш взгляд, почему армянская сторона не настаивает на этом предусловии, С. Саргсян после четырехдневной войны выдвинул три предусловия, хотя, не проявив последовательность в вопросе этих предусловий, тем не менее, он поехал на встречу в Вене, но среди этих трех предусловий не было требования об обязательном возвращении Карабаха за стол переговоров.
— Здесь есть очень важный нюанс: быть переговорным субъектом относительно Карабахского вопроса также означает возможность выйти на международную арену, и представляться в качестве субъекта на международной платформе, особенно для властей, имеющих проблемы с легитимностью. То есть, имею в виду то, что во многих случаях, для властей РА, у которых возникают определенные проблемы с международным сообществом, такие переговорные форматы очень удобны для того, чтобы интегрироваться в международное сообщество.
— То есть, хотите сказать, что Карабахский вопрос в этом случае со стороны властей РА используется для решения каких-то проблем, связанных с собственной легитимностью?
— Да, для решения определенных проблем, связанных с легитимностью. Мы понимаем, что когда кто-то получает возможность обсуждать с Америкой, Россией, Францией Карабахский вопрос, для армянской стороны этот монопольный статус переговорной стороны создает широкие возможности. Но после четырехдневной войны мы считаем (раньше тоже так считали), что никто не имеет право вести переговоры вместо Арцахской Республики.
Давайте смотреть на ситуацию так: относимся ли мы в Арцахской Республике, как к государственности? Наша партия и лично я очень серьезно относимся к Арцахской Республике, к ее государственным институтам, и того же требуем также и от властей РА. Если у властей такое отношение, то кто уполномочил их – С. Саргсяна или Э. Налбандяна вести переговоры относительно Арцахского вопроса без представителей Арцаха? Мы не говорим, что Армения вообще не должна иметь переговорных контактов с Азербайджаном, давайте не забывать, что мы находимся в конфликте с Азербайджаном не только по вопросу Карабаха, но и у нас есть множество проблем, связанных с границами РА, которые мы можем обсудить. Мы говорим следующее: ни один представитель Армении не имеет права на переговоры с Азербайджаном относительно урегулирования Карабахского вопроса без официального представителя Арцахской Республики.
— Наши власти отмечают, а также и вчера Эдвард Налбандян в ответ на Ваш вопрос отметил, что в любом случае, во всех рабочих документах армянская сторона отмечает и требует, чтобы в определенной стадии обязательно присоединился Карабах, и без представителя Карабаха не может быть подписано ни одно соглашение. Вы не считаете это достаточным, и не доверяете такому развитию событий?
— Я не знаю, воспринимает ли кто-то серьезно то, что говорит Эдвард Налбандян. Что означает рабочий документ, у нас есть факт, сегодня суть дискуссии между мной и министром иностранных дел состояла в том, что конкретным событиям, конкретным действиям, осуществленным со стороны Азербайджана, до четырехдневной войны армянская сторона противопоставляла только заявления. И сколько случаев я отметил – случай Сафарова, уничтожения вертолета в 2014 году. Для нас очень важно, какая череда действий привела к четырехдневной войне. Я считаю, что в этом важную роль сыграла непоследовательная политика властей РА.
— В таком случае, почему Арцаха не поднимает голос, что без их участия армянская сторона не имеет права, по крайней мере, сейчас, после четырехдневной апрельской войны продвигать переговорный процесс? Более того, мы видим, что Степанакерт приветствовал встречу в Вене, выразил свою поддержку, и на официальном уровне не прозвучало никаких недовольств.
— Есть факт, никто на официальном и неофициальном уровне никого не уполномочивал выступать от имени Арцахской Республики, или вместо нее. Есть ситуация предположим, встреча в Вене или другие встречи, есть переговорная история, но когда эта переговорная история вызывает проблему, и, по сути, переговоры прерваны, хочу четко констатировать, что после этого никто не сможет сказать, что в 98-ом и 97-ом Карабах вытеснили из переговорного формата, и по этой причине мы пожинаем эти плоды… сейчас нет переговоров, они говорят, что нет переговоров. У нас уже была одна проблема, относительно которой я уже сказал, вокруг перемирия вели переговоры начальники генеральных штабов России, Армении и Азербайджана, а где были начальник Генерального штаба Армии обороны, думаю, это очень серьезное упущение. В самые критические дни войны в соответствующем месте об этом я вполне конкретно заявил, и я считаю, что в этом вопросе мы не должны идти на уступки. Если такой формат вновь будет создан, то это будет продолжением этой непоследовательной политики, которая в определенный момент приведет к новым проблемам.
— Не является ли решением этой проблемы то, чтобы Армения просто признала независимость Арцаха, и сказала, что Арцах – независимое государство, прошу, ведите переговоры с ним.
— Я хочу поставить вопрос с другой стороны: и С. Саргсян, и Э. Налбандян до четырехдневной войны очень четко заявляли, что если будет широкомасштабная война и переговоры будут прерваны, Армения признает независимость НКР. Сегодня я спрашиваю Налбандяна: у нас есть 94 жертвы, мы потеряли 800 га территорий, военными действиями враг завоевал эти территории, и вы говорили, что в этом случае вы признаете независимость НКР, проблема не в том, что правильно, или неправильно признание независимости НКР в этих условиях, этот вопрос еще можем обсудить, проблема в том, что власти делают заявление, и не осуществляют его, не делают следующих шагов, это дает повод противнику думать, что он может продвинуться на шаг вперед.
Когда освободили Сафарова, мы по телевидению увидели, что во время заседания Совета безопасности С. Саргсян сказал руководителю СНБ Горику Акобяну задержаться на минуту, у него есть поручение к нему. Было такое впечатление, что мы откуда-то услышим что-то, но ничего не произошло.
— Прокомментируем договор о военной взаимопомощи: 4-го апреля С. Саргсян отметил, что нужно разработать этот договор, и до сих пор он разрабатывается. В беседе с нами Давид Шахназарян отметил, что среднестатистическому дипломату для подготовки такого договора потребуется 12 часов, но мы видим, что уже полтора месяца этот договор разрабатывается, и министр иностранных дел говорит, что задействуют его при удобном случае.
— Я считаю, что мы все понимаем, что судьба этого договора является результатом проявления очередной непоследовательности. Проблема здесь не на плоскости власти-оппозиция, которую мы хотим представить в качестве оговорки, а эта череда непоследовательности приводит к проблемам.
— Теперь прокомментируем отношения оппозиция-власти. Господин Пашинян, С. Саргсян, фактически, зафиксировал, что Армения потеряла 800 гектаров территорий, заявление, на которое, казалось бы, должно было быть бурное противодействие, но мы не видим этого, несколько политических сил противодействуют этому. После четырехдневной войны Левон Тер-Петросян после встречи с С. Саргсяном выступил со статьей, отметив, что Мадридские принципы, со всеми губительными положениями, С. Саргсян унаследовал, и мы должны сегодня сделать все возможное, чтобы он был сильным. Как вы оцениваете реакцию нашего оппозиционного политического поля на эти новые реалии, в том числе, и представленной Вами силы?
— Я не думаю, что военные периоды – это наилучшие времена для выяснения внутриполитических вопросов.
— Но мы потеряли территории, как вы на это реагируете?
— Что касается потери территорий, мы должны понимать, что произошло нечто очень опасное и очень плохое, но нашей реакцией в первую очередь должно быть то, чтобы понять причины этого. По моему глубокому убеждению, к таким последствиям привела политика властей. И, во-вторых, если мы потеряли территории, это означает, что мы на политическом, военно-политическом, дипломатическом фронте имеем определенные проблемы, и в этой ситуации первым делом мы должны понять эти проблемы, и решить их. Конечно, после 25-летнего перемирия впервые у нас были ощутимые территориальные потери, это факт, который следует зафиксировать, это факт, который свидетельствует, говорит об определенных проблемах. Но, с другой стороны, хочу сказать, что мы должны по достоинству оценить наши вооруженные силы, нашу армию, которая, тем не менее, смогла приостановить нападение врага, и мы должны быть очень осторожными, чтобы победный дух 90-ых не потерять в этом контексте, это очень важное обстоятельство.
— Поговорим о предстоящих событиях, следующий год предвыборный, и в предвыборной жизни важным водоразделом будет именно Карабахский вопрос и именно эта территориальная проблема. Думаете, именно Карабахский вопрос будет водоразделом, связанным с расстановкой внутриполитических сил в будущем?
— Нет, Карабахский вопрос и связанные с ним проблемы не могут и не должны быть темой водораздела, а напротив, как было до сих пор, они должны быть темой для консолидации. Это очень важное обстоятельство.
— Но вы сами сказали, что идем в неправильном направлении, то есть, мы должны консолидироваться вокруг этой ошибки?
— Я сказал вокруг карабахской темы. Я хочу, чтобы мы правильно поняли, в чем проблема: водораздел или консолидация не означает, что мы не должны обсуждать проблемы. Мы должны обсуждать, и обсуждаем проблемы, но повторяю, Карабахский вопрос не должен стать темой водораздела, Карабахский вопрос должен стать темой консолидации.
