Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев в рамках Евразийского межправсовета в Кыргызстане заявил, что в случае выхода из ЕАЭС любая страна за российский газ будет платить по европейским ценам. «Здесь никто никого насильно не держит», заявил Медведев, в действительности, однако, вопреки этому своему утверждению показав, что в ЕАЭС держат силой. Сила не предполагает применение исключительно физической. Способы ее применения разные, существенен характер, когда кто-то удерживается не привлекательностью, а посредством шантажа и угроз. А слова российского премьера – угроза от начала до конца. В подтексте этой угрозы Медведева и ее адресат – Беларусь, с учетом роста напряженности в отношениях между двумя странами в последнее время, в чем значительную роль сыграла невозможность договориться вокруг цены на газ. Однако заявление Медведева звучит весьма примечательно на фоне другого заявления, которое на днях сделал Серж Саргсян в интервью телеканалу «Евроньюз».
Говоря об отказе от процесса евроинтеграции и решении о вступлении в ЕАЭС, которое было принято практически за одну ночь, Серж Саргсян в интервью «Евроньюз» говорит, что Россия не ставила каких-либо запретов касательно евроассоциации, просто сказала, что в таком случае Армения будет покупать газ по международным ценам. Так Серж Саргсян пытался с одной стороны показать, что его решение от 3 сентября не было принято под давлением со стороны России, а с другой стороны попытался обосновать это свое решение. И вот через несколько дней после заявления Саргсяна, Медведев в Кыргызстане озвучивает угрозу в адрес Беларуси, таким образом, казалось бы, подтверждая слова Сержа Саргсяна. А это, по сути, открывает полный контекст данного явления, что означает, что адресатами заявления Медведева в действительности являются все члены ЕАЭС, а не только лишь Беларусь. То есть, угрозы – это универсальный язык России и «цемент» ЕАЭС. То есть, премьер России не говорит, что из ЕАЭС никто не выйдет, так как у этой структуры есть весьма привлекательные перспективы, она дает своим членам возможность для экономического и политического развития, повышает уровень безопасности, обеспечивает коллективными механизмами достижения совместного благосостояния, умножает потенциал каждого своего члена.
Логика или здравый смысл подсказывают, что любой экономический союз должен быть построен именно на этих ценностях и мотивах, они должны стать причиной для консолидации, объединения усилий и возможностей. Однако в случае ЕАЭС «объединяющей» является угроза, с которой выступает Россия по отношению к остальным членам союза, «союзникам». Если сегодня есть проблемы с Беларусью, то адресатом угроз является Беларусь, вчера проблема была с Арменией, и угроза прозвучала в адрес Армении.
Завтра возникнет проблема с Бишкеком или Астаной – угроза изменит свое направление. Таков характер Евразийского экономического союза, что еще раз свидетельствует о том, где и в каком положении в действительности оказалась Армения после 3 сентября 2013 года. Хотя Армения не оказалась, а осталась в такой ситуации. Армения могла бы попросту выйти из нее, если бы последовательно шла по пути евроассоциации. Причем здесь мгновенный эффект райских трансформаций был бы самообманом. Дело было вовсе не в том, что Армения в случае евроассоциации оказалась бы в лучшем экономическом положении. Вовсе нет. Просто в таком случае у Армении появилась бы возможность максимально благоустроенных и надежных перспектив в плане политики, экономики и безопасности, так как она бы оказалась в некой среде, где сильные не угрожают слабым, не шантажируют, не грозятся экономическими или военно-политическими дубинками, а предлагают партнерство, варианты развития, технологии, системный опыт, испробованные механизмы развития, модели, систему ценностей, ориентиры. Этим самым интеграция и отличается от лишения свободы, а союз – от концлагеря. Армения, как государство, в настоящее время лишена свободы и загнана в концлагерь, и заявление Медведева в очередной раз подтверждает это. В лагере, конечно, могут быть различные степени и уровни существования, но это, в конце концов, зависит от настроения, великодушия, соизволения надзирателей. Но суть лагеря от этого не меняется, так как лагерь лишает как человека, так и государство самого важного – свободы.
