19 апреля в Гюмри происходят поиски военнослужащего-контрактника с российской 102-ой военной базы в Гюмри Дмитрия Лошманова, его разыскивают полиция и силы российской базы.
Официально об исчезновении Лошманова стало известно сегодня, хотя его, фактически, нет с 16-го апреля, когда он вышел за покупками и не вернулся в воинскую часть. Муссируются различные сведения о том, что он вооружен, хотя с российской военной базы сообщили, что Лошманов вышел с территории базы без оружия. Таким образом, фактически, три дня назад покинувшего территорию военной базы и не вернувшегося обратно военнослужащего в Гюмри начали разыскивать только сейчас, во всяком случае, официально заявили об этом только сегодня.
В Гюмри, где еще и не «высохла» кровь всех семи членов семьи Аветисян, которых расстрелял опять же покинувший российскую военную базу с оружием Пермяков. В городе, повидавшем Пермякова излишне говорить о той чувствительности, которая может возникнуть в случае ситуации, хотя бы отдаленно напоминающей о подобном риске.
И это, к сожалению, полностью понятная и обусловленная этой трагедией ситуация, которую обязаны учитывать и правоохранители, и в частности те люди, которые несут ответственность за условия жизни, контроль, дисциплину и прочее на российской военной базе в Гюмри, а также общение с гюмрийцами и городскими инфраструктурами. В особенности в том случае, когда и Гюмри, и Армения вообще не получили исчерпывающих ответов на все вопросы, вызванные ужасным преступлением Пермякова, а российская сторона до последнего с удивительным и даже тревожащим упорством держала преступника «под своим крылом», не дозволяя, чтобы он полноценно был доступен для армянского государственного правосудия.
И вот в таких условиях можно понять чувствительность гюмрийцев в любом вопросе, связанным с военнослужащими с российской военной базы. А это в свою очередь означает, что на эту чувствительность нужно реагировать не постфактум, а заранее – существенным образом изменив порядки для военнослужащих базы и порядок организации их пребывания на базе вообще.
Однако, как это явствует из пока еще неясной картины очередного нашумевшего эпизода, ситуация вокруг российской военной базы в Гюмри не особо подверглась изменениям, не подверглись ощутимым изменениям ни дисциплина, ни механизмы реагирования на оперативные или чрезвычайные ситуации, которые отразили бы те психологические нюансы, которые придало городу преступление Пермякова, и в то же время – кроме психологических аспектов, могли бы дать новые инструменты и механизмы для организации более эффективных процедурно-оперативных работ превентивного характера.
Становится очевидно, что важнейшие уроки не извлечены, грань вытекающих из наличия российской военной базы новых трагедий, преступлений и их предотвращения остается брошенной на самотек.
