Заявление президента Азербайджана Ильхама Алиева о том, что Ереван возвращается за стол переговоров, несомненно, вызывает вопрос в адрес официального Еревана. Вопрос возникает не из-за самого заявления, а по той причине, что переговоры имеют смысл, если есть конкретные гарантии и контроль по части стабильности на границе. Серж Саргсян заявил, что встреча с Алиевым имеет смысл, если параллельно встрече не будет выстрелов и убийств на границе, если президент Азербайджана не будет одной рукой вести переговоры, а другой – обострять ситуацию на линии соприкосновения. А Азербайджан, как известно, всегда применял эти две параллели – делая эскалацию ситуации так сказать предметом переговоров.
И вот в этом смысле заявление Сержа Саргсяна, в частности в контексте возникшей после Апрельской войны ситуации, в которой Азербайджан оказался в явном тупике, было вполне адекватным логике дальнейших развитий и требуемых от Армении действий. Но в настоящее время в этом смысле также возникает вопрос: получил ли возвращающийся за стол переговоров Ереван эти конкретные гарантии в том, что Азербайджан больше не будет сопрягать переговоры эскалацией на границе и военным шантажом, этим самым пытаясь оказывать дипломатическое давление на армянскую сторону, что еще хуже – посредством переговорного процесса с армянской стороной, по сути, легитимируя свою «гуманную» политику на границе. Потому что если переговоры возобновляются с вероятностью продолжения этой политики, то это ни что иное, как отступление Армении и дипломатический провал, даже поражение.
Следовательно, официальный Ереван, пожалуй, должен ответить на вопрос – «возвращается» ли он за стол переговоров, и означает ли это, что получены те гарантии, которые являлись условием для этого возвращения – вполне адекватным и необходимым условием? Алиев больше не будет стрелять? Кто это гарантировал, на каком уровне, институциональна ли эта гарантия или нет? Потому что после Апрельской войны Серж Саргсян сделал несколько заявлений, которые явным образом свидетельствовали о том, что со стороны России прозвучали гарантии о том, что Алиев не будет нападать, но эти гарантии, фактически, оказались ложью. А значит в настоящее время возникает вопрос: какие на этот раз есть гарантии в том, что Алиев не будет продолжать убийства параллельно переговорам? Главной гарантией этого, несомненно, является боеготовность, боеспособность армянских ВС и уровень их военно-технической оснащенности, однако проблема в том, что для Алиева человеческая жизнь не представляет ценности, и он по большому счету может даже ценой неадекватных потерь в рядах своих собственных ВС продолжать убийства – с целью извлечь из этого политические дивиденды.
Переговоры несомненно являются определенной гарантией стабильности, однако с учетом логики и особенностей политической ситуации, вовсе не однозначно преимущество переговоров над отсутствием переговоров, если есть принципиальная позиция и условие. В обратном случае, если армянская сторона «возвращается», не получая надежных гарантий, удовлетворяющих ее условиям, то это означает, что вольно или невольно предоставляет гарантии Алиеву – в плане возвращения или активизации его убийственной политики. В этом смысле официальный Ереван, пожалуй, должен перед вероятной встречей Саргсян-Алиев еще раз подтвердить свою принципиальную позицию, даже если Алиеву и дан карт-бланш на то, чтобы так сказать спасти свое лицо, и встреча Саргсян-Алиев в действительности станет возвращением Баку к обсуждению вопроса о международных механизмах поддержания режима прекращения огня, а не возвращением Армении к переговорам.
