Собеседник Первого Информационного – президент Союза политологов Армении, доктор политологических наук Амаяк Ованнисян.
— Господин Ованнисян, как Вы расцениваете возникшую в стране политическую ситуацию? Фактически, у РПА не будет своего кандидата на выборах премьер-министра, а блок «Царукян» и АРФД проголосуют в пользу Пашиняна. Есть ли уверенность в том, что это не очередная игра правящей партии?
— Да, действительно, Республиканская партия, в которой вплоть до последнего времени доминировала уверенность в том, что она будет править вечно, не может так просто примириться с перспективой полностью потерять власть. Она совсем недавно возвела напротив Дома правительства огромный памятник идеологическому символу РПА Гарегину Нжде вовсе не из приверженности его воззрениям, поскольку Нжде стремился в своём учении совместить национализм вовсе не с либерализмом, а с социализмом. Памятник национальному герою армянского народа, имя которого РПА на протяжении многих лет ловко эксплуатировала, пытаясь выдать за своего идеологического предтечу, нужен был напротив Дома правительства для того, чтобы обосновать незыблемость и вечность правления РПА. Как пирамида Хеопса свидетельствовала о вечности правления египетских фараонов, а Александрийский столп в городе Петра должен был свидетельствовать о вечности правления русских царей…
Всё произошло для РПА неожиданно, хотя я сразу после опубликования в 2015 году проекта конституционных изменений, на основе которого Серж Саргсян получил возможность три года спустя пересесть из кресла президента страны в кресло премьер-министра, в своих многочисленных выступлениях не уставал обосновывать неизбежность революции в Армении в случае лишения народа уже завоёванного им права путём прямого и всеобщего голосования выбирать руководителя и Верховного Главнокомандующего страны. Нигде в мире народ так просто не поступается своими политическими правами. Тем более, что право самостоятельно выбирать своего руководителя, олицетворяющего государственную независимость родины, для лишённого на протяжении почти 700 лет государственности армянского народа, является для каждого армянина сакральной, незыблемой ценностью. И вот какой-то уроженец захолустной деревеньки «Тег», что находится на стыке горисского района РА и Кашатагского района НКР, оказавшийся на волне карабахского конфликта в Ереване, вознамерился лишить народ права выбирать своего пастыря. Конечно, до этого, по сути, Серж Саргсян уже лишил народ этого права, изобретя изощреннейший механизм массового подкупа избирателей и фальсификации результатов выборов, однако у сознательной части общества никогда не умирала надежда на то, что когда-нибудь гражданам удастся на деле воспользоваться этим своим законным правом. Теперь же некто решил раз и навсегда, и на вполне «законной основе» лишить армян права решать, кому быть пастырем народа, передав это право кучке заседающих в парламенте олигархов и их нахлебников. Ответом на это преступление должна была стать революция, и стала… И хочу почеркнуть, что я её провидчески предсказал, но не приветствовал. Не приветствовал, потому что все без исключения революции — это удел несчастных, обездоленных, обиженных и оскорблённых своими элитами народов. Ни один счастливый народ не бывает вынужден прибегнуть к революции, потому что в основе всякой революции – «бархатной» или «небархатной», «цветной» или «бесцветной» – лежит ненависть к правителям-угнетателям, вельможным грабителям и расхитителям общественного богатства. И эта ненависть физически калечит тех, против кого направлена, но морально не менее болезненно калечит тех, кто её испытывает. Я никогда не прощу Сержу Саргсяну и верхушке Республиканской партии то, что они вовремя не прислушались к моим предупреждениям и обрекли мой народ на крайнюю меру – революцию, со всеми её разрушительными последствиями. Потому что в человеческой истории никогда не было и не будет такой революции, за которую народу не приходится потом дорого платить… И вот ныне нам приходится расплачиваться за революцию жестоким внутриполитическим кризисом, пути преодоления которого весьма сложны, и я уже сказал почему: элита РПА во многом по вине Сержа Саргсяна психологически не готова сложить с себя властные полномочия. Не приходится сомневаться, что впереди нас ждёт также жестокий саботаж новой власти со стороны старой элиты. Задача преодоления этого саботажа — дело куда более сложное, чем избрание 1 мая Никола Пашиняна премьер-министром страны. Ведь надо иметь в виду, что насколько неожиданной была для Республиканской партии перспектива потерять власть, настолько неожиданной была для Никола Пашиняна и его партии «Общественный договор» перспектива ею завладеть в полном объёме. Если за полтора месяца до начала первого митинга на площади Франции я в интервью вашему сайту говорил о наличии в Армении революционной ситуации и необходимости готовиться к революционному ниспровержению уже неспособной править старыми методами власти, то в это же время Никол Пашинян под влиянием своих партнёров по парламентскому блоку «Выход» ещё склонен был отдавать предпочтение «институциональным» парламентским формам борьбы – в отличие от «уличных» революционных методов. Политический талант и популистское чутьё Никола проявились в том, что он сумел вовремя отбросить влияние на себя конформистско настроенных партнёров по блоку «Выход» и после первых же встреч с гражданами в рамках своего пешего похода по городам и весям Армении понял, что в Армении действительно сложилась революционная ситуация, при которой не только верхи не могут, но и низы не хотят жить по-старому. Так пеший «марш-бросок» по городам Армении превратился в «революцию твёрдых шагов», поднявшую республику на дыбы и всколыхнувшую армянскую диаспору по всему миру. 1 мая должен завершиться первый этап революции. Да, действительно, республиканцы попытаются сорвать кворум. Это они умеют: в мою бытность депутатом парламента они два раза таким образом сорвали обсуждение вопроса о возвращении населению сберегательных вкладов на инициированных мной путём сбора подписей чрезвычайных сессиях Национального Собрания. Мне тогда удалось дважды собрать 60 с лишним депутатских подписей, но потом многие из подписантов не явились на заседание и таким образом сорвали кворум. Вы помните, тогда я вынужден был притащить в парламент большой венок и устроить прямо в зале Национального Собрания панихиду в связи с политической кончиной РПА и всей правящей тогда коалиции. Теперь история может повториться – с той только разницей, что на этот раз участниками гражданской панихиды по депутатам станут десятки тысяч людей…
— Почему Россия не может смириться с премьерством Пашиняна? Чем Вы объясняете медиатеррор и «майданизацию» движения в российских СМИ?
— Знаете, сколько человек, видя меня в эти дни, со слезами на глазах обнимают, целуют, поздравляют с победой. Среди них не только молодые, но также представители старшего поколения. Люди знают сколько вреда делу моей жизни, Союзу политологов Армении, и мне лично принёс Серж Саргсян. Но все эти эмоции ничто по сравнению со случайной встречей с ветераном Великой Отечественной войны, девяностолетним дедом Цолаком, который, узнав меня, подошёл и, кряхтя напомнил, как я в бытность депутатом помог ему и его семье, когда их выселяли из собственного дома, чтоб освободить пространство для строительства элитного жилья. Я вспомнил: семью любой ценой хотели выжить из центра города в какой-нибудь из спальных районов столицы, нагло и цинично утверждая, что, мол, в центре Еревана отныне должны жить только богатые, а бедных надо селить на окраинах города. Человек прошёл всю войну и разве мог он тогда предположить, что на закате жизни в стране, которую он защитил, каждый третий станет изгоем, и его при желании можно выселить из собственного дома? Потом старик меня обнял и со слезами спросил: «Послушай, сынок, а почему в Москве так упрямо пытаются защищать этих фашистов? Почему не верят мне, не верят таким, как ты? Ты же столько хорошего сделал…». Чтоб разрядить ситуацию я отшутился: «Москва давно перестроилась и уже слезам не верит…», а потом ужаснулся, что не смог найти более убедительного аргумента, чтобы утешить – может быть, в последний раз – славного ветерана… Если всё же уйти от эмоций и с холодной рассудительностью взглянуть на проблему, то очевидно, что в Москве сегодня с беспокойством оценивают определённое сходство между армянской революцией и украинским майданом, с одной стороны, и грузинской «революцией роз» – с другой стороны. С порога отрицать такое сходство и говорить о том, что это выдумки от лукавого, значит усиливать у россиян подозрения, что, мол, армяне водят их за нос и хотят выдать «чёрное за белое». Нужен честный анализ, потому что наряду с внешним сходством есть и сущностные отличия. Сходство с майданом состоит в том, что движущей силой протестов в обоих случаях была тема коррумпированности руководителя страны и требование его немедленной отставки. Сходство с грузинской «революцией роз» — в использовании той же технологии нарочитого демонстрирования собственного миролюбия и даже «любвиобилия» с использованием на деле элементов давления и морального принуждения. Но за этим чисто внешним сходством нельзя не видеть сущностного отличия, которое состоит в том, что армянская революция не декларирует цель пересмотра внешнеполитических обязательств Республики Армения перед Россией, как своим стратегическим союзником. Следует, конечно, иметь в виду, что в Москве хорошо помнят, что Михаил Саакашвили также пока не утвердился на политическом Олимпе Грузии вёл себя осмотрительно и также старательно избегал педалирования «острых проблем», которое, тем не менее, впоследствии сделал своим внешнеполитическим кредо. Поэтому Москва в случае избрания парламентом Никола Пашиняна премьером будет смотреть на кадровые решения новой власти, стремясь по ним судить о характере изменений в курсе. Ведь совершенно очевидно, что такие изменения неизбежны, если учесть, что была декларирована не просто смена правительства, а победа революции и построение Новой Армении. И здесь надо войти в положение наших российских коллег: они пока вынуждены гадать на кофейной гуще: какими именно будут эти революционные изменения? Москву не может не беспокоить отсутствие определённости и предсказуемости в вопросе о кадровой политике Никола Пашиняна после занятия им поста премьер-министра или победы на внеочередных парламентских выборах. Их также беспокоит то, что в случае безоговорочной победы партии «Гражданский договор» может осуществляться программа этой партии, в которой прописаны задачи пересмотра закреплённых в действующих договорах внешнеполитических приоритетов и обязательств – в частности, членства Армении в Евразийском Союзе, Таможенном Союзе, ОДКБ и т.п. Армянские события воскресили в памяти россиян потрясения тридцатилетней давности, когда в Советской Армении впервые в Советском Союзе были апробированы методы массового уличного давления на власть путём организации демонстраций, голодовок, забастовок, которые затем были применены в других республиках. В Москве помнят, что армянская митинговая площадка стала тогда полигоном для обкатки методов уличного давления на власть в целях достижения необходимого политического результата. Сегодня там, видя пристальный интерес к «армянской весне» со стороны радикальной российской оппозиции во главе с Навальным, понимают всю опасность взятия на вооружение армянского опыта парализации городской инфраструктуры и достижения таким образом искомого политического результата российской оппозицией. Ведь одно дело, когда парализуется работа метрополитена, который состоит всего из семи станций, и совсем другое дело, когда апробированный в Ереване метод будет применён в российских мегаполисах, где метрополитен состоит из десятков и сотен станций, где поезда на порядки длиннее ереванских. Поэтому в Москве, на мой взгляд, больше всего обеспокоены тем, что в Армении создан ещё один прецедент решения вопроса о власти снизу – путём революционизирования молодёжи и с применением совершенно новых методов уличной борьбы, парализации деятельности метрополитена и в целом всего городского хозяйства. В Москве не без оснований опасаются, что эти методы могут быть, как тридцать лет назад, перенесены в большие города постсоветских стран, породив там хаос и падения действующих режимов. У страха, конечно, глаза велики, но ведь никто не мог помешать уговорить Сержа Азатовича вовремя уйти, дабы не обременять и себя, и других столь тягостными страхами.
