В Армении после инцидента в “Арснакаре” идут довольно бурные развития, и пока в этих развитиях примечательно то, что политические силы определенно оказались в роли реагирующих или наблюдателей.
То есть, очевидно, что они в настоящее время либо не знают, как реагировать на эту общественную активность и всего лишь идут за ней, пока не разработают некую концепцию поведения, либо вполне осознанно и, по сути, впервые даже пытаются не мешать гражданской активности и не делать шагов, которые внесут в движение элементы ненужной партийности и помешают развитию общественного движения.
В этом смысле пока что примерным можно считать поведение всех политических сил, которые включились в общественную активность исключительно в качестве рядовых участников, рядовых граждан. Был, конечно, момент, когда появились опасения по части партийности гражданской активности, однако, они, к счастью, развеялись, во всяком случае, пока что, и в настоящее время общественная волна разрастается, эффективность чего, конечно, можно будет оценить удовлетворительно в том случае, когда проблема в действительно системном смысле появится в повестке дня и невозможны будут ее отклонения посредством мелких интриг.
Здесь, однако, есть вопрос, которого, конечно, рано или поздно придется коснуться, независимо от желания участников. Наконец, ясно, что инициатива гражданская, однако, проблема также политическая, т.к. касается той системы, которая ныне правит в Армении. Волна протеста против Рубена Айрапетяна, мягко выражаясь, пройдет безрезультатно, если не превратится в длительный процесс общественного контроля над системой, в котором за Айрапетяном должны последовать все новые имена и фамилии, но не в личностном плане, а с точки зрения их принадлежности к той же системе, той ценностной системе, тому же порочному кругу. Вот в этом плане возникнет проблема дальнейшего формата движения.
Вариантов тут несколько:
— цели делегируются некоему политическому органу или партии, а общество контролирует эффективность обслуживания этих целей и соответственно принимает решения о дальнейшем ее ходе;
— гражданское движение само из своих рядов формирует какой-нибудь политический орган, который, так сказать, на надпартийном или внепартийном уровне контролирует ход движения и принимает политические решения, причем, в этом могут участвовать также партийные лица, но на персональном уровне;
— гражданское движение продолжает свою требовательную борьбу против правящей системы, однако, не пытается войти в прямую связь с какой-либо политической силой, но всего лишь провозглашает свои цели, а политические силы конкурируют за право обслуживать эти цели.
Наверное, возможны и другие варианты, но, кажется, эти три могут составить основной спектр вероятных векторов продолжения общей деятельности. Который из них может быть эффективным? Это действительно важная проблема, над которой нужно подумать, быть готовыми к ее разрешению, дабы не расчленить движение.
Пожалуй, изначально нужно зафиксировать, что единение не может быть самоцелью, особенно физической самоцелью, когда все должно быть сосредоточено в одном движении или в одном формате. Если так случится, будет прекрасно, однако, с одним условием, что все произойдет при полном консенсусе, естественно, в результате обсуждений и взаимного согласия всех участников. Это в какой-то мере является идеальным вариантом, что, пожалуй, объективно маловероятно. И, следовательно, наверное, не стоит тратить много усилий, энергии и времени, чтобы придти к этому. К этому можно придти, так сказать, со стороны, по возможности и при свободном времени. Тем более что многоформатность движения, наличие нескольких инициатив вовсе не является трагедией или разобщенностью, как могут это представить некоторые круги.
Следовательно, разные инициативы, координирующие советы и движения должны раз и навсегда констатировать, что они не конкурируют друг с другом, но непроизвольно взаимодополняют. Для этого необходимо, чтобы делал, продолжал свое дело, преследовал свои ценностные мишени, и, пожалуй, чтобы разные инициативы неожиданно для самих себя зафиксировали, что обслуживают общие единые интересы, и этот интерес продвигается непроизвольно объединенными усилиями. А если какая-нибудь инициатива, тем не менее, играет в интриги и преследует только лишь личностные или групповые политические или даже финансовые цели, то все это намного быстрее раскроется в том случае, когда вместо излишних усилий по раскрытию интриг, так сказать, реальные и честные инициативы спокойно и последовательно будут продолжать делать свою работу.
В плане политического формата, по-видимому, самым нецелесообразным будет тот вариант, когда движение в целом, или разные его единицы, ячейки для политического обслуживания своих целей попытаются выбрать какую-нибудь партию. Это, пожалуй, будет самой большой ошибкой, которую сделают граждане. Этот выбор пусть будет сделан на очередных или внеочередных выборах, а вне этого пусть граждане продолжают свою борьбу и формулирование своих задач и проблем, а партии пусть сами пытаются конкурировать в направлении эффективности политического обслуживания этих целей. Здесь, конечно, существует некое существенное обстоятельство, которое могут зафиксировать многие.
Речь идет о том, что значительная часть представителей нынешней гражданской волны являются сторонниками, либо даже членами каких-то партий. То есть, в той или иной мере партии могут влиять на гражданское движение. Несомненно, эта проблема существует, однако, все зависит от того, насколько четко сформулированы задачи движения.
Если они действительно четко сформулированы, то партийность активистов гражданского движения не может стать существенным препятствующим обстоятельством и всего лишь будет служить самой гражданской волне.
Следовательно, наиболее эффективным вариантом будет то, чтобы сверхконцентрация была не на форматах, а на проблемах. То есть, не было отклонения от задач. В этом случае форматы придут и уйдут как “лихолетье”. То есть, политические форматы более не станут головной болью, т.к. в условиях четкости задач участники движения придут к ним самопроизвольно, и эта “суматоха” уже будет иметь только лишь положительное влияние на процесс.
