Собеседник Первого Информационного – Уве Гальбах, эксперт Германского института безопасности и международных отношений.
— 28-го апреля в Вашингтоне сопредседатели Минской группы ОБСЕ и личный представитель действующего председателя ОБСЕ Анджей Каспршик встретились с заместителем Госсекретаря США Уильямом Бернсом и обсудили Карабахский вопрос. Характерно то, что после встречи не было сделано никаких комментариев для СМИ. Господин Гальбах, на Ваш взгляд, с чем связано это молчание и что могут дать подобные встречи процессу урегулирования карабахского конфликта?
— Строгая конфиденциальность – не новость для встреч, организованных в рамках Минской группы, более того, это фирменный знак этого формата. Я не так уж оптимистичен в этом вопросе, и не верю, что подобные встречи могут зарегистрировать прогресс в процессе мирного урегулирования, но в любом случае, они имеют определенное значение в том смысле, что международная дипломатия может сыграть активную роль в деле ослабления и приостановления эскалации конфликта, принимая во внимание тот факт, что в последнее время многие эксперты говорят об угрозе превращения этого конфликта в военное столкновение.
— Начиная с 2008 года, Россия является основным посредником урегулирования конфликта, однако до сих пор не было зарегистрировано значительного прогресса, более того, нынешнюю ситуацию сравнивают с послевоенным периодом. Как Вы оцениваете приоритетность посредничества России за последнее время, и можно ли сказать, что подобными встречами США хотят взять процесс в свои руки и иметь более активное участие?
— Да, в 2008 году Россия активизировала свою роль в процессе мирного урегулирования Карабахского конфликта, делая это демонстративно, в противовес своей военной политике в отношении Грузии. Это активное посредничество может иметь положительные, а в некоторых случаях – сомнительные последствия и стороны. Положительное значение заключается в том, что в результате встреч президентов Армении и Азербайджана, организованных в российских городах, состоялся обмен военнопленными и трупами, а также обе стороны подтвердили свои позиции, вокруг так называемых Мадридских или основных принципов. Но это посредничество сомнительно в том смысле, что возникает вопрос, насколько же Россия действует в рамках Минской группы и сотрудничает с США и Францией, или же все-таки Россия ведет собственную игру в мировой политике в вопросе карабахского конфликта. Я не замечаю, что США активизируют свое участие и желают взять на себя главную роль в урегулировании.
— В процессе урегулирования Карабахского конфликта Европа заняла довольно пассивную позицию. Чем вы объясните это? Несколько дней назад во время своего визита в Армению комиссар ЕС по вопросам расширения и европейской политики соседства Штефан Фюле заявил, что в мае Армению посетят председатель Европейского парламента Ежи Бузек, затем верховный представитель ЕС по вопросам внешней политика Кэтрин Эштон. Можно ли сказать, что ЕС также делает шаги в направлении активизации своей роли в процессе урегулирования?
— Евросоюз долгое время относился к Карабахскому конфликту как к самому дальнему по европейскому соседству «замороженному конфликту», и долгое время намекал, что посредническую роль играет другая международная организация – ОБСЕ. Однако, неизвестно, насколько долго сможет ЕС сохранить эту дистанцию. В последнее время в Европе, в частности, Европарламенте, были предложения о более активном участии ЕС в урегулировании нагорно-карабахского конфликта, например, выступить на линии соприкосновения миротворческой миссией или группой по сбору фактов.
— По завершению последнего регионального визита сопредседатели Минской группы ОБСЕ распространили заявление, где отмечалось, что настало время обработки соглашения мирного урегулирования. На Ваш взгляд, действительно ли пришло это время и на сегодняшний день могут ли стороны прийти к консенсусу?
— Я отношусь пессимистически к подобным заявлениям. Я помню, что начиная со встречи во Флориде в 2001 году (Ки-Уест – ред.), сопредседатели Минской группы перед каждой встречей постоянно заявляли, что в процессе мирного урегулирования ожидается прогресс, и после встреч тоже нужно было демонстрировать этот прогресс.
— Господин Гальбах, на прошлой неделе парламент Грузии принял решение о прекращении соглашения, заключенного с Россией, по которому регулировался транзит российских военных грузов в Армению через грузинскую территорию. Накануне этого решения в Армении находился министр обороны Грузии, после решения в Армению прибыл министр иностранных дел Грузии. По Вашему мнению, чем обусловлены активизации этих визитов, и возможно ли, что решение парламента Грузии повлияет на армяно-грузинские отношения, учитывая тот факт, что эти российские военные базы являются также гарантом безопасности Армении?
— В последнее время грузинские должностные лица часто говорят об отношениях с соседями, региональной составляющей своей внешней политики, а также затрагивают неразрешенные конфликты и высказывают точки зрения по вопросам региональной безопасности и именно в этих рамках подчеркивают важность сотрудничества с Арменией. Но ясно, что в вопросе региональной безопасности и внешней политики этих двух стран в роли России есть значительная разница. Грузия не может позволить масштабного военного присутствия России на Южном Кавказе, и это понятно, после российско-грузинской война 2008 года, и в этих условиях для Грузии чрезвычайно трудно позволить транзит российской военной техники через собственную территорию. Но с другой стороны, Армения считает Россию гарантом своей безопасности. Подобная значительная разница стратегических ориентаций Грузии и Армении ограничивает армяно-грузинское сотрудничество с точки зрения региональной безопасности.
— А какова будет роль Турции в этой ситуации, принимая во внимание тот факт, что сейчас много говорится о том, что Россия может доставлять свою военную технику в Армению через территорию Турции.
