Картина голосования в парламенте по поводу кандидатуры члена РПА Галуста Саакяна на вакантную должность председателя Национального Собрания, вновь обострила в общественных дискуссиях вопрос, так сказать, оппозиционной принадлежности ППА.
Вновь начались дискуссии, оценки, полемика, и взаимные обвинения. Причем, во всем этом звучат вполне рациональные, полезные с точки зрения общественных интересов, оценки и заключения. Однако, в целом, очевидно, что общество в очередной раз оказывается в западне, в той западне, для поддерживания свежести которой, в действительности провоцируются поводы для таких обсуждений, дебатов и оценок относительно того, является ли ППА оппозицией, властью, или альтернативной партией.
Эти дискуссии позволяют системе власти сохранить жизнеспособность модели, которая очевидно действует с 2008-го года после президентских выборов. Суть этой модели в том, что политическая система локализуется, и общество изолируется от этой системы, однако, чтобы чувствовать себя частью системы, обществу необходимо периодически давать повод для горячих дискуссий, так сказать, искусственных дискурсов.
Потому что, если общество полностью окажется вне локализованного политического поля, где власти и оппозиция, по сути, являются разными приправами одного и того же блюда, то может начаться и более эффективное движение самоорганизации, и поставить систему власти перед необходимостью разработки контрмер. Сегодня власти не нуждаются в контрмерах, по одной простой причине. В условиях локализованной политической системы, власти действуют в своем, так сказать, каждодневном режиме.
То есть, те вопросы, которые, к примеру, сегодня решают ППА и РПА, или Роберт Кочарян и Серж Саргсян, или Царукян и Саргсян, или кто-то с Тиграном Саргсяном, Овиком Абраамяном, и так далее, включая также АНК, АРФД и «Наследие», в действительности являются неизбежными вопросами повседневной жизни властей, большей или меньшей степени актуальности. Эти вопросы, в основе которых – исключительно экономические интересы, и все остальное является производными от этого, эти силы друг с другом с той или иной остротой и звучностью имели бы в повседневной стезе деятельности, и были бы вынуждены периодически регулировать их своими особыми, имеющимися под рукой, механизмами.
Однако сегодня все это продолжается уже в политической упаковке, в политическом «футляре», подразделяясь на власть-оппозиция, или власть-«не власть». То есть, характер жизнедеятельности системы власти, по сути, не изменился, изменился формат, который изолировал общество, в то же время, благодаря изменению своей формы и стиля, поддерживая в подвешенном состоянии, и заставляя время от времени вовлекаться в какой-либо «дискурс».
Выборы председателя Национально собрания стали одним из рычагов или поводов для сохранения автономности общества. И, как видно, общественность постоянно оказывается в этой ловушке, поддается этим обсуждениям, с помощью обратной силы постоянно позволяя властям спекулировать этой картой, так и оставаясь в сфере повседневной жизнедеятельности, из которой однажды были вынуждены выйти в 2008-ом году, однако через один-два года быстро смогли вернуться и «сконцентрироваться» на круги своя.
Общество в этой ситуации нуждается только в одном «дискурсе» — как заняться самоорганизацией, какие новые механизмы и модели спроектировать, и осуществить, чтобы, во-первых, можно было избежать периодического попадания в ловушки, во-вторых, можно было противопоставить властям проблемы, так сказать, диктовать задачи, вопросы, требующие решений, которые не опираются на экономические интересы, и требуют другие точки опоры для решений, заставляя власти выйти из традиционного механизма повседневной жизнедеятельности для рассмотрения проблем. И если не решения, то, хотя бы для реагирования на них, иначе говоря, из действующего и экспериментального круга решения вопросов друг с другом.
В этом кругу обществу делать нечего. В этом кругу общество может бесконечно обнажать лица субъектов этого круга. Однако это не имеет какого-либо практического результата, потому что отныне является анахроничным занятием. Сможет ли общество сформировать настоящую политическую повседневность вне «футляра», или нет? Проблема в этом.
