Кризис, который возник на оппозиционном поле, по мнению подавляющего большинства субъектов, интересующихся внутриполитической жизнью, является следствием февральской ликвидации партии «Процветающая Армения».
Многие пытаются понять, как будет развиваться кризис на оппозиционном поле, какие события и решения будут. Однако эта проблема, кажется, нуждается в уточнении, без которого вряд ли можно будет достичь моделирования новых версий вокруг существующей ситуации на оппозиционном поле. Проблема в том, что, кажется, происходит некоторое недопонимание, есть определенная иллюзия видимости. Дело в том, что на оппозиционном поле не возник кризис ликвидацией ППА, а ликвидацией ППА просто стал более заметным, ощутимым существующий кризис на оппозиционном поле, который уже невозможно скрыть, ликвидация ППА показала этот кризис, сделала видимым для всех сторон.
То есть, этот кризис уже давно существовал на поле, и так сказать, оппозиционная роль «Процветающей Армении», возрастание этой роли, ключевой статус этой партии на оппозиционном поле, является результатом кризиса оппозиционного поля. Кризис был, иначе, если бы на оппозиционном поле не было кризиса, то «Процветающая Армения» не стала бы, так сказать, ключом общественно-политических событий, лидер ППА не стал бы «лидером общенародного движения». Только в кризисной ситуации может произойти то, что произошло. Потому что партия «Процветающая Армения», то есть, до февральской операции, по сути, была зеркальным отражением РПА в плане своего формирования, жизнедеятельности, источников ресурсной насыщенности.
Эта политическая единица сформировалась из власти, усилилась в результате тесных связей с системой власти, и поэтому она смогла сохранить свою силу. Свидетельством этого стали именно февральские события, когда достаточно было того, чтобы власти поставили под сомнение эти связи, и ППА сразу подверглась капитуляции. То есть, до этого сопротивление ППА было взаимосвязано с системой власти, и питалось от нее. Не случайным было заявление Гагика Царукяна о том, что ППА не может быть оппозиционером. В конце концов, наверно даже наряду со своими не очень сильными интеллектуальными возможностями, Гагик Царукян ситуацию представлял лучше, чем многие интеллектуальные круги.
То, что ключевая роль ППА, как так сказать, главной или лидирующей оппозиционной силы, сама по себе является свидетельством кризиса оппозиционного поля, подтверждается даже беглым взглядом в прошлое. В парламентских выборах 2017-го года единственным соперником РПА была ППА, потому что не было оппозиции, оппозиционные силы были дискредитированы, ослаблены, был раздроблен союз «Справедливость», сформированный в 2003-ом году, осколки союза были беспомощны, существовали какие-то новые объединения с помощью новых сил, которые были очень слабыми, чтобы сделать что-то. Вот в этих условиях ППА выходит на первый план, формирует средство власти, получает оппозиционный или альтернативный образ, приобретает 400 тысяч членов, причем, это число вовсе не преувеличено, и общество в этих условиях действительно начинало связывать какие-то надежды с ППА, что она не похожа на РПА. Выборы прошли, общество увидело, что ППА никак не сопротивлялась очередному воспроизводству РПА, причем, уже как абсолютное большинство.
В 2007-08 годах сформировалось оппозиционное движение Левона Тер-Петросяна, которое захватило у ППА лидерство, то есть, кризис на оппозиционном поле был преодолен, и как результат, ППА оказалась рядом с РПА, бойня 1-го Марта была осуществлена совместно, затем была совместная деятельность до того периода, когда смогли нейтрализовать оппозицию 2008-го года, конечно, также по сути, при действенной поддержке, в результате совершенных ошибок и упущений лидера этой оппозиции и узкого круга членов его команды.
Вот после этого, когда вновь начался кризис на оппозиционном поле, когда существующая оппозиция уже не могла стать предметом общественной симпатии, когда начала даже конкурировать с обществом, вот тогда вновь на первый «оппозиционны план» вышла ППА, вернувшись на свои позиции 2006-07 годов. Это колебание свидетельствует о том, что кризис был не после ППА, а перед ППА, по сути, ППА свою политическую деятельность строила на оппозиционном кризисе, без которого, не учитывая предфевральский характер и структуру этой партии, просто невозможно было бы для такой партии каким-то образом обеспечить место на поле оппозиции или альтернативы.
С этой точки зрения, после ППА для оппозиционного поля нет новой проблемы, проблема все та же, и если не решить эту проблему, просто невозможно будет помешать правящей системе, чтобы продолжающийся кризис оппозиционного поля в очередной раз не заполнился какой-либо системной силой. Нет никакого нового кризиса, всего лишь продолжается существующий кризис, просто ППА сняли с этого кризиса. Причем, для решения кризиса, наверно, нужно найти ответ на очень важный вопрос: для чего «откупорили», почему решили выпустить запертый до этого кризис?
