Задержание и арест лидеров Учредительного парламента сложившуюся в Армении новую внутриполитическую ситуацию обогатили новым компонентом – преследуемой оппозицией. В феврале преследованию подверглась ППА, но это преследование, по сути, имело условное значение, и таковым, по сути, могло считаться поскольку постольку.
Действия в отношении ППА были восприняты скорее, как сведение счетов внутри власти, что, конечно, так и было. Другой вопрос преследование Учредительного парламента. Здесь, конечно, не может быть и речи о сведении счетов внутри власти, и в этом смысле это преследование создает новую расстановку постфевральской ситуации. Причем, судя по реакциям других игроков внутриполитической игры, кажется, у них существующая ситуация вызывает неопределенность, у них чисто политическое, а не человеческое и правозащитное отношение к преследованиям УП, причем, очень осторожное.
Существует вопрос политической конкуренции, и это реальность, которую невозможно не заметить, или не отреагировать. И в этом контексте существует одна проблема: с одной стороны, не молчать, говорить о произошедшей очевидной несправедливости и беззаконии, очевидном политическом преследовании, с другой стороны, конечно, не делать шагов, которые приведут к большому общественному вниманию в отношении Учредительного парламента, и таким образом, поспособствуют формированию, так сказать, ведущих политических позиций этой силы. Следует заметить, что это явление на политическом или оппозиционном поле Армении, такая конкуренция, такая атмосфера и подходы не новые, они сопровождали политические процессы независимой Армении всегда, и в этом смысле, в какой-то мере они также логичны и объективны. В конечном счете, если нет реального намерения о смене власти, если нет, так сказать, решительной точки, когда тот или иной шаг станет роковым для смены власти, то некоторые расчеты, обусловленные политической конкуренцией, становятся совершенно объективными и закономерными. Следует заметить, что, то же самое во многих случаях было и в действиях УП.
Например, ситуация была другой, скажем, в 2008-ом году, когда тот или иной шаг «Оринац еркир» мог действительно быть роковым, и, по сути, был – сразу на следующий день создания коалиции с ПОЕ, власти перешли к силовым действиям в отношении Площади Свободы, и было убито десять человек. Сегодня, несомненно, не такая ситуация, и, следовательно, расчетный диапазон внутриполитических субъектов, несомненно, более широк, чем обусловливается осторожность наиболее широкой и глубинной политической позиции властей в вопросе преследований в отношении УП. В то же время, неопределенность, обусловливающая эту осторожность, так или иначе, оказывает влияние на внутриполитическое поле.
В конце концов, для субъектов, действующих на этом поле, очень важно понять несколько обстоятельств: во-первых, не пытаются ли власти путем преследований УП способствовать повышению рейтинга структуры, и этим обострить конкуренцию на оппозиционном поле. Причем, если у властей имеются такие планы, это вовсе не означает, что УП является добровольным участником этих планов, и имеет договоренности с властями. Просто, особенно по части армянских восприятий, и существующих годами стандартов, это так. Тех, кого преследуют власти, общество начинает воспринимать, как самых реальных и самых опасных конкурентов для властей, и, по сути, начинают питать некую симпатию к этой силе или структуре.
В то же время, это также не означает, что если власти кого-то преследуют, значит, обязательно хотят повысить рейтинг. Это абсолютно не так. Просто это может быть всего лишь одним из мотивов аналогичных случаев. И нет никаких сомнений в том, что субъекты, действующие на политическом поле, несомненно пытаются понять, имеют ли дело с такими вариантами, или есть такая вероятность, или нет.
Следующее важное обстоятельство, которое они, несомненно, хотят понять, это то, на что способен УП в нынешних чрезвычайных, форс-мажорных, экстремальных, цейтнотных условиях. Причем, речь не идет о способности осуществлять смену власти или революцию, а как проявит себя УП в этой ситуации, как структура, как сила, представившая серьезные политические и общественные амбиции, насколько действия этой силы останутся на плоскости прагматизма, политики расчетов, и насколько станут стихийными, эмоциональными и паническими.
В нынешней стадии неопределенности политическое субъекты должны, пожалуй, понимать еще одно существенное обстоятельство: сколько времени власти намерены продолжать нынешнее репрессивное давление в отношении УП, до 24-го апреля, или расчеты властей ведут еще дальше. И именно в этом контексте, пожалуй, наиболее ключевым вопросом, который внутриполитические субъекты попытаются понять, будет то, насколько эта силовая реакция в отношении УП является, так сказать, глобальной тактикой властей, то есть, насколько власти будут агрессивны, и насколько это обусловлено чувствительностью, существующей в ситуации, связанной с 24-ым апреля.
Ответы на эти вопросы будут обусловливать внутриполитические события в Армении после апреля, и их определенность будет обусловливать разработку наиболее глубинных политических подходов внутриполитических субъектов, как относительно ситуации, сложившейся вокруг Учредительного парламента, так и по части позиций в отношении друг и друга, и властей в этой ситуации.
