Резню в одной стране можно охарактеризовать словом «геноцид», в другой стране – «преступление», в третьей – таким словом, которое едва ли достойно упоминания. В каком случае все мы можем согласиться применять слово, начинающееся на букву «Г» (геноцид)? Ответ на этот вопрос главным образом политический. Об этом в издании Mint Press News пишет колумнист Джеффри Кевино.
Недавно отмечавшаяся 100-летняя годовщина Геноцида армян напоминает, что не все трагедии считаются одинаковыми, и что политика – как внешняя, так и внутренняя – может придать свой оттенок нашей трактовке истории.
В сегодняшней Турции упоминание о Геноциде политически антинародно как внутри правительства, так и вне его. Несмотря на то, что сегодняшние власти признают, что имели место зверства, однако утверждают, что они не были спланированными или скоординированными, и направленными на полное уничтожение армянского населения. Подавляющее большинство турок считает, что страна не должна быть запятнана тем, чтобы характеризовать события 1915-го года как геноцид, и не должна просить за это прощения.
Такой настрой царит в Турции. Желающим сотрудничать с Анкарой советуют избегать употребления слова на букву «Г». Например, в США Барак Обама избежал произношения слова «геноцид», вместо него употребив «великая резня». Генеральный секретарь ООН в свою очередь использовал формулировку «преступление резни».
Израиль, который пытается среди недружелюбных соседей установить баланс посредством поддерживания хороших отношений с Турцией, также сделал слабый шажок, когда очередь дошла до признания событий 1915-го года как Геноцид. Официально же Израиль, как и многие другие страны, не признает, но и не отрицает Геноцид армян.
Тенденция называть политические некомфортные реалии эндемична для политики, независимо от того, кто именно осуществляет убийства, или пытается проигнорировать их или оправдать.