«Вопрос о возможности сдачи некоторых районов вокруг Карабаха обсуждался много раз и это обсуждение инициировала не Россия, а другие стороны. Позиция России здесь ничем не отличалась от позиции Франции и США»
Собеседник Первого Информационного – политолог, научный сотрудник Института Востоковедения Российской Академии Наук Александр Скаков.
— Господин Скаков, в октябре было одобрено соглашение о создании армяно-российской Объединенной региональной системы противовоздушной обороны (ПВО) в Кавказском регионе. С какими развитиями больше связано такое решение: например, с сирийским конфликтом, с Турцией или с политикой западных стран?
— Конечно, на первом месте надо поставить кризис вокруг Сирии и возможность, что этот кризис может разрастись за пределы Сирии и Ирака. Вторая причина, ухудшение отношений между Россией и Западом, в первую очередь России и США, а также между Россией и Турцией. Эти отношения сейчас переживают не самый лучший период, в том числе из за того что Россия вмешалась в сирийский конфликт. И наконец последняя причина это непонятное давление Азербайджана, и вполне возможно, что в какой-то момент провокации на линии соприкосновения сторон пойдут слишком далеко, и начнется более масштабный вооруженный конфликт, чем провокация. Это тоже нельзя исключать. Поэтому данному решению есть несколько причин.
— Армения, как известно, пытается вести политику балансирования между Россией и Западом. С этой точки зрения, можно ли утверждать, что такие соглашения, такие структуры и вообще укрепление в Армении российской системы безопасности может все больше и больше отдалить Ереван от западной системы безопасности и экономики.
— Ну, во-первых, это не имеет отношение к экономике. Что касается включения Армении к структурам НАТО, об этом никто всерьез не говорил. А что касается, например, отношений между Арменией и Евросоюзом, я думаю, что это прямо не влияет на них, и этот вопрос «или-или» сейчас несколько снят с повестки дня. Сначало, конечно, когда Армения делала шаги в сторону изменения своего интеграционного вектора, на Западе звучали установки «или-или», но сейчас это звучит в меньшей степени. Думаю, что здесь более логично была бы установка «и-и».
Что же касается безопасности, то во время того, когда шли разговоры об интеграционных выступлениях Армении в сторону Евросоюза, никто никогда, ни разу не давал никаких гарантий безопасности Армении со стороны Запада, поэтому об этом просто не было речи.
— Кстати, что Вы думаете о новых переговорах между Арменией и Евросоюзом вокруг нового базового соглашения?
— Ну я думаю, что в Брюсселе пришли к выводу, что сейчас реален не «или-или», а «и-и», что вхождение Армении в интеграционное объединение с Россией не будет мешать развитию отношений между Армений и Евросоюзом. Это вполне логично и нормально.
— То есть Москва не будет пытаться мешать этим переговорам, как случилось в прошлый раз?
— Я думаю, что не будет мешать. Более того, Армения может играть роль некоего мостика, вернее посредника между Москвой и Евросоюзом.
— Господин Скаков, как Вы прокоментируете статью газеты «Коммерсант» «К Нагорному Карабаху подключают челночную дипломатию», где авторы, ссылаясь на свои дипломатические источники, утверждали, что Россия готовит так называемый тайный план решение карабахского вопроса. Эта информация, которую потом опроверг МИД России, вызвала бурную реакцию в Армении, так как такой вариант урегулирования подразумевает сдачу территорий вокруг Нагорного Карабаха взамен на то, что Азербайджан всего лишь «обязуется не решать вопрос военным путем».
— Я думаю, что такие разговоры не очень серьезные. Вопрос о возможности сдачи некоторых районов вокруг Карабаха обсуждался много раз и это обсуждение инициировала не Россия, а другие стороны. Позиция России здесь ничем не отличалась от позиции Франции и США. Что касается то, о чем вообще можно сейчас говорить, никакой мирный план решения карабахской проблемы сейчас не актуален и не реален. Единственное, о чем можно сейчас говорить и что может постараться сделать Минская группа, это вопрос безопасности в зоне конфликта, то есть вопрос о направлении достаточного количества наблюдателей в зону конфликта и вопрос предотвращения провокаций на линии соприкосновения сторон.
— То есть, на следующей встрече Сержа Саргсяна и Илхама Алиева не будет обсуждаться никакой план решения конфликта?
— Я думаю, что никакой план не будет обсуждаться.
— После сбивания российского бомбардировщика Су-24 турецкими силами, резко обострились отношения России и Турции. Как, по Вашему мнению, будет развиваться российско-турецкий конфликт в дальнейшем и какое воздействие это может иметь на Армению и на Нагорный Карабах?
— Вряд ли Турция пойдет на такой шаг. Думаю, что турки сейчас заинтересованы в максимальном ослаблении накала данного конфликта и не будут идти на эскалацию. Понятно, что учитывая эксцентричность Эрдогана, возможны и другие сценарии, но, с другой стороны, на него будет оказано давление со стороны турецкого общества, чтобы максимально сбавить накал данного конфликта. Следовательно, ответ России будет если не симметричной, то асимметричной. Понятно, что никакого военного конфликта между Россией и Турцией речи быть не может, но мы уже видем замораживание всех связей, что безусловно сильно ударит и по Турции в первую очередь, но и по России также. Что касается вопроса — какое прямое влияние на Армению и армяно-азербайджанский конфликт это может иметь, надеюсь этого удастся избежать.
— А Турция может пойти на какие-то провокации на границе с Арменией, то есть переместить турецко-российский конфликт на границу Армении и Турции?
— Я не думаю, что это возможно, опять же учитывая то, что я сказал: Турция не заинтересована в эскалации данного конфликта.
— Сейчас в прессе и в экспертных кругах активно обсуждается вопрос, что Россия может пересмотреть договоры Москвы и Карса 1921 г.. Насколько это вероятно?
— Нет, я не думаю, что это реально. Это никому не нужно и это не реалистично.
— А почему это не реально?
— Потому что время ушло, и сейчас другие вопросы и другие задачи. Это не является приоритетным вопросом для России. У России другие рычаги давление на Турцию в данном конфликте.
— А какую роль в этой проблеме играет курдский фактор?
— Я думаю, что будет использоваться в качестве рычага давления на Турцию.
