После трагедии в Хан-Шейхун Россия оказалась на редкость в затруднительном положении… По официальной версии, между Владимиром Путиным и Башаром Асадом нет никаких разногласий и споров за дипломатическое старшинство: единый фронт против «террористов» на сирийской территории и прочный альянс против всех иностранных сил (международной коалиции), которые стремятся разделить партнеров.
Так, 20 октября 2015 года сирийский лидер побывал в Кремле, что стало для него единственной заграничной поездкой с начала войны в 2011 году. Встреча держалась в тайне до возвращения Асада в Сирию и закрепила начатое за несколько недель до того российское военное вмешательство в Сирии, которое набирало обороты до капитуляции мятежников на востоке Алеппо в декабре прошлого года. Казалось, ось Москва-Дамаск одержала полную победу: Путин воспользовался вакуумом, который создали ошибки администрации Обамы и бессилие европейцев, а также вернул страну в центр игры: без него урегулирование ближневосточного хаоса стало поистине невозможным.
Путин стремится сохранить контроль
Критикуемый всеми сирийский режим, у которого до того момента не получалось одержать верх над мятежниками, был на время спасен. Как бы то ни было, затишье скрывало напряженность с третьим партнером, Ираном (и его подручными из «Хезболлы»), который сражался на стороне Асада задолго до России и посчитал себя задетым соглашением Путина и Эрдогана летом 2016 года. После периода разногласий российский лидер и новый турецкий султан поняли, что политическое примирение отвечает их интересам: оно подкрепит международные амбиции первого и стремление к региональному господству второго. В результате они пришли к столь неприятному для иранцев «сирийскому компромиссу»: Эрдоган перекрывает путь мятежникам в Восточный Алеппо, а Путин открывает коридор для ухода джихадистов из осажденного города.
С тех пор баланс сил все еще хрупок. Хотя Москва не хочет провоцировать союзника в его «естественном ареале» у границы, где курды представляются Эрдогану главной угрозой, не может быть и речи о том, чтобы ослабить поводья в ходе наступления на Ракку, последний оплот «Исламского государства». Будь то борьба с мятежниками или ИГИЛ, Путин хочет сохранить ситуацию под контролем и решать будущее «новой Сирии». Причем в его представлении она вовсе не означает, что Асад должен обязательно остаться у руля.
На самом деле, если верить бывшему президенту Финляндии Марти Ахтисаари, Россия еще с 2012 года рассматривает перспективу его неизбежного ухода. Тогда бывший представитель ООН по Косову встретился с постпредом России Виталием Чуркиным, который передал ему проект о добровольном уходе президента после переговоров с сирийской оппозицией. Тем не менее большинство западных правительств не пытались развить его. «Ничего не было сделано, потому что они, как и большинство остальных, думали, что Асада свергнут через несколько недель. То есть, они посчитали, что предпринимать какие-то шаги не было нужды».
Дальнейшее развитие событий прекрасно всем известно: сотни тысяч погибших, миллионы беженцев и военное вмешательство России (беспрецедентный случай после ее афганского фиаско). Как бы то ни было, вмешательство ограничено по времени, а Владимир Путин неизменно размышлял о дальнейшем развитии событий, о чем он напомнил сирийскому коллеге 20 октября 2015 года: «Долгосрочное урегулирование может быть достигнуто на основе политического процесса при участии всех политических сил, этнических и религиозных групп. И в конечном итоге решающее слово, безусловно, должно оставаться исключительно за сирийским народом». Иначе говоря, Асад уйдет, но только тогда, когда это решит Путин, который не собирается обращать внимание на требования тех, кто считает это предварительным условием переговоров.
Изменят ли соотношение сил бойня в Хан-Шейхун и односторонние действия США? Россию не раз осуждали за жестокость вмешательства в Сирии, а сейчас она оказалась как никогда в затруднительном положении из-за кадров, которые без конца крутятся на телевидении и в социальных сетях. Владимиру Путин предстоит решить одновременно сложную и простую задачу: пойти на небольшие уступки в Совбезе ООН, чтобы не поставить под угрозу выигранные позиции. Неужели даже если для этого потребуется ускорить уход Башара Асада?
Ален Леотье, Marianne, Франция
Источник – Inosmi.
