Проблема находится даже не в той плоскости, что именно в содержательном смысле даст процессу урегулирования Карабахского конфликта встреча Налбандян-Мамедъяров-Лавров. Этот вопрос даже искусственен, потому что переговорного процесса, как такового, не существует. Он де-факто прекратил свое существование с началом Четырехдневной войны, последовавшие за которой саммиты в Вене и в Санкт-Петербурге всего лишь констатировали, закрепили диаметрально противоположные повестки и приоритеты сторон.
Фактор армянской армии, самоотверженность ее солдат и офицеров, казалось бы, породили надежды, что у официального Еревана в вопросе Карабаха наконец появится позиция – впредь если не диктующего повестку, то хотя способствующего ее формированию, а не попросту реагирующего на события. Четырехдневная война выявила и предотвратила российско-азербайджанско-турецкую инициативу, направленную на содержательное искажение содержания и формата Карабахской проблемы. Если мы рассматриваем Апрельскую войну именно в этой плоскости, то обе утраченные высоты, конечно, в стратегическом смысле, ничто по сравнению с тем последствием, которое сумели предотвратить наши ВС. Год назад возникла новая реальность, новая ситуация, когда наши месиджи нашей дипломатии, предложения Армении касательно формирования механизмов доверия и безопасности в регионе стали созвучны тем настроениям, тому контексту, которые были в западных столицах. Также стала очевидной маргинализация дипломатических усилий России, и возникла подходящая возможность для того, чтобы коренным образом была пересмотрена философия армяно-российских отношений, их структура. Не утверждаем, что в правящей верхушке Армении эти истины, реалии не были «переварены», осознаны.
И даже были предприняты трусливые попытки – на уровне президента или МИД, чтобы в Карабахском вопросе была сформирована «армянская» повестка, или чтобы Москва отказалась от таких инициатив, которые предполагают, что исключительно Армения должна расплачиваться за российское региональное влияние. На армяно-азербайджанской линии соприкосновения не были размещены механизмы расследования, и, пожалуй, венская повестка постепенно теряет свою актуальность, но Налбандян поспешил в Москву – на переговоры с Мамедъяровым с явно азербайджанской повесткой при посредничестве Лаврова. Если бы у нашей дипломатии был иммунитет суверенитета, то Налбандян отметил бы свой визит в Москву – на фоне поставок Азербайджану новой партии российского современного вооружения.
Второстепенное, всего лишь фоновое значение имеет то обстоятельство, что сопредседатели Минской группы ОБСЕ с какого-то момента встречи присоединились к переговорам министров или к их беседе, протекающей под видом переговоров. Существенно то, что Азербайджан пытается отредактировать последствия Апрельской войны, устранить свой дипломатический дискомфорт, имея в союзниках Россию. Армения невольно участвует в этой игре – как минимум с готовностью обсудить повестку чужака, противника.
Не столь существенно формальное присутствие сопредседателей Минской группы ОБСЕ, потому что в дипломатических междустрочиях вчерашней встречи в Москве было стремление восстановить трехсторонний формат. Формат, который привел к Апрельской войне, стал причиной гибели десятков молодых жизней. И неслучайно, что нынешняя попытка возродить этот формат была отмечена трагичностью убийства армянского солдата на передовой.
