28 апреля в Москве по инициативе российской стороны состоялась трехсторонняя встреча глав МИД Армении, России и Азербайджана, посвященная вопросам карабахского урегулирования. Как сообщила пресс-служба МИД Армении, Эдвард Налбандян, Сергей Лавров и Эльмар Мамедъяров продолжили обсуждения по продвижению переговорного процесса по карабахскому урегулированию. Официальная информация о встрече весьма скудная. Всего лишь отмечается, что стороны подчеркнули необходимость выполнения достигнутых на саммитах в Вене и Санкт-Петербурге в 2016 году договоренностей. Другим примечательным обстоятельством этой встречи является то, что после трехсторонней встречи к главам МИД Армении, РФ и Азербайджана присоединились сопредседатели Минской группы ОБСЕ и личный представитель действующего председателя ОБСЕ.
На эту тему Первый Информационный побеседовал с научным сотрудником Института востоковедения Российской академии наук, политологом Александром Скаковым.
— На Ваш взгляд, какое значение имела встреча в Москве? Фактически, состоялась трехсторонняя встреча, а не в формате Минской группы ОБСЕ, хотя позже сопредседатели присоединились к министрам. Почему же было сделано подобное дежурное заявление по результатам этой встречи?
— Думаю, что любую встречу в контексте урегулирования Карабахского конфликта можно оценить положительно в первую очередь тем, что такая встреча состоялась, и очень хорошо, что в ней приняла участие и Минская группа. Это означает, что тем не менее Минская группа сохранятся и Россия не ведет собственную отдельную игру, все это происходит в рамках усилий сопредседателей Минской группы, и между ними нет никаких разногласий и расхождений.
Совершенно понятно и то, что в заявлении содержатся такие дежурные слова, потому что нет никаких оснований ожидать даже не прорива, а какого-либо продвижения в деле урегулирования. Для этого нет никаких условий, позиции сторон диаметрально противоположные, следовательно, было бы наивно ожидать какого-либо успеха от этой встречи.
— По Вашему мнению, какие вопросы обсуждали министры на самом деле – ситуацию на передовой линии или же какие-то варианты урегулирования конфликта?
— Нет-нет, никакие варианты урегулирования сегодня не могут обсуждаться. Это даже не является форматом данной встречи. Любые попытки найти какие-то пути по решению данного конфликта могут быть сделана только в ходе встреч, организованных на уровне президентов, а не на уровне глав МИДа. Единственное, что могло здесь быть, это обсуждение вопросов, связанных с мониторингом на линии соприкосновения, то есть, вопрос наблюдателей, вопрос каких-либо гарантии предотвращения новых боевых действий и так далее.
— После встреч, состоявшихся за последний год, постоянно подчеркивается, что стороны обсуждали вопрос выполнения достигнутых на саммитах в Вене и Санкт-Петербурге договоренностей и подчеркнули необходимость выполнения этих соглашений, но известно, что азербайджанская сторона против внедрения механизмов расследования инцидентов на линии соприкосновения. Какие, в конце концов, есть шансы для создания этих механизмов?
— Да, шансы очень маленькие, но на самом деле позиция Баку была неоднозначная: в начале азербайджанская сторона была за, потом – скорее против, нежели за, то есть, Азербайджан демонстрирует двойственную позицию, он не может категорически выступить против этих механизмов, иначе поставит себя в положение инициатора обострения на линии соприкосновения сторон. Следовательно, на словах Азербайджан будет не то, чтобы за, но и не то, чтобы против. Скорее скажет «да», но попытается найти массу оговорок для невыполнения своих обязательств. Следовательно, проблема в том, что Москва и Минская группа в целом должны оказать давление на Азербайджан и заставить его сказать более четко «да».
— На каком этапе находится сейчас переговорный процесс вообще, и как он будут продолжаться в будущем?
— Думаю, что нынешний период можно назвать просто застойным, болотом. Никакого движения нет, но все считают, что необходимо поддерживать существующие форматы переговорного процесса – Минскую группу, встречи министров, президентов и так далее. Все стороны считают, что сейчас нереально продвигать мирный процесс, но в любом случае нужно сохранить условия для достижения прогресса в будущем.
— Интересно, что, по Вашему мнению, в настоящее время нет никаких предпосылок для урегулирования, продвижения мирного процесса, но всего месяц назад в Армении некоторые политические деятели в ходе предвыборной компании на парламентских выборах убеждали общество, что сегодня проходят весьма интенсивные переговоры в направлении решения конфликта, и конфликт очень скоро может быть урегулирован окончательно.
— Да, сегодня вопрос урегулирования конфликта абсолютно не может обсуждаться, потому что для этого нет никаких ресурсов. Сегодня разрешение Карабахского конфликта не является приоритетом ни для Москвы, ни для Запада. Все говорят, что, да, этом вопросом нужно заниматься, но сейчас это сложно и есть более важные и актуальные вопросы, в частности Сирия, Украина и так далее. А Карабах подождет, тем более, что никто не знает, как можно его решить.
— Вы говорите, что обострилась ситуация на Ближнем Востоке, в частности вокруг сирийской проблемы в некотором смысле ухудшились и отношения между Россией и США, сегодня довольно сложная ситуация вокруг Афганистана, Ирака, Северной Кореи и так далее. Эти проблемы могут повлиять на Карабахскую проблему, стимулировать урегулирование или наоборот, обострение конфликта?
— Думаю, что это не повлияет ни на урегулирование, ни на обострение конфликта. Понятно, что обострение Карабахского конфликта не входит в интересы ни России, ни США, но ни у одной из этих стран нет ресурсов для его урегулирования. У этих стран есть более важные и актуальные проблемы с их точки зрения.
— А есть ли у Армении и Азербайджана ресурсы для достижения перемирия?
— Конечно, нет, откуда у них они могут быть? Позиции сторон взаимоисключающие, диаметрально противоположные, никакого движения навстречу друг другу нету, следовательно, нет и никаких ресурсов.
