Роберт Кочарян позвонил Сержу Саргсяну и поздравил его в связи с избранием на пост премьер-министра. Многие констатировали, что это поведение второго президента, в особенности по отношению к Сержу Саргсяну, необычное, с учетом того, что он почти за все десятилетие президентства Саргсяна, по сути, был его главным соперником, выступал с латентными, но весьма действенными механизмами. Более того, сделанное Саргсяном в 2014 году известное заявление, которое в эти дни ставится перед ним, как факт нарушения данного обещания, в действительности де-факто было заявлением, адресованным Роберту Кочаряну. Серж Саргсян, говоря о политическом подтексте этого заявления, ситуационных междустрочиях, имел в виду именно то, что заявление о том, что он не претендует на должность премьер-министра и не следует пребывать в должности более, чем два срока подряд, было обусловлено политической ситуацией того времени, которая была кульминацией латентной активности постпрезидентского периода Роберта Кочаряна – благодаря неправящему полюсу. Саргсян в то время предложил компромиссный вариант – уйти вместе, то есть, как и Кочарян, он также был готов уйти после десятилетия президентства, но, вероятно, при условии, что должен сам выбрать своего преемника. Не принял ли Кочарян этот вариант или не поверил в то, что Саргсян действительно уйдет, а не выиграет время, но очевидно, что продолжил давление неправящего полюса на него, заявив об общенародных штабах, которые, пожалуй, означали бы завершающий этап бархатной революции. В конце концов, последовал февральский ход 2015 года – удаление Гагика Царукяна, а де-факто – Роберта Кочаряна из политики или из тыла Царукяна, уже после чего Роберт Кочарян перед парламентскими выборами почти открытым текстом заявил, что впредь не желает участвовать в игре, в которой будут властвовать деньги, а не программы и идеи.
Тем не менее, даже тот способ, посредством которого Кочарян заявил о выходе из игры, свидетельствовал о том, что он выходит, не заключив мира с Сержем Саргсяном, а всего лишь лишенным возможности на возвращение, поскольку парламентская модель для Роберта Кочаряна впредь делает невозможным латентный процесс возвращения в политику, когда он мог, оставаясь в основном в тылу, в тени, явиться и возглавить процесс уже в самом финале. В парламентской модели он, пожалуй, должен был возглавить процесс вне тени – чтобы в финале на что-то претендовать. А второй президент, исходя из ряда объективных и субъективных причин, попросту не имел шанса на успех в публичной политике, что, кстати, весьма ярко проявилось в процессе политической постминистерской биографии его верного соратника Вардана Осканяна.
Наряду со всем этим, поздравление Сержа Саргсяна по случаю избрания на пост премьер-министра, становится более чем интересным. Это просто человеческое примирение, так сказать, переосмысление давно прошедшего, примирение, или же сигнал или свидетельство своеобразной внутриполитической консолидации, продиктованной новой внутриполитической ситуацией? Причем, проблема здесь может быть в направлении разворачивающегося на улице общественного протеста, в котором Серж Саргсян подозревает неких «подстрекателей» или же пытается использовать как повод для того, чтобы предъявить обвинения различным лагерям системы и, так сказать, козырь для диктовки своих условий, или же в том смысле, что происходящие в новой системе глубинные трансформации во власти будут предполагать реформацию также и экономического статуса-кво и соотношения, а Роберт Кочарян в постпрезидентский период кроме латентного политического присутствия, в Армении имел еще более выразительное экономическое присутствие, следовательно, может быть вне рамок непосредственных политических амбиций, но не может не быть бенефициаром внутренних трансформаций в системе. А в этом смысле для прочных позиций нужно начать с урегулирования отношений с Сержем Саргсяном. В этом смысле поздравление Кочаряна подсказывает, что он возвращается в игру, но уже, пожалуй, в игру по правилам Сержа Саргсяна.
