В Армении тема существования в системном плане олигархов и олигархии время от времени активируется в политическом дискурсе. В первую очередь, этому способствует правительство, глава которого, премьер-министр Никол Пашинян, делает противоречивые заявления по этому вопросу. Он в одном случае в Армении заявляет, что в стране нет олигархов, а по другому поводу в Европе говорит о влиянии олигархов на судебную систему. Естественно, существование олигархии в Армении не обусловлено заявлениями и оценками того или иного представителя власти. Олигархия в Армении существует, и она успешно работает.
Вообще говоря, принято считать олигархами тех крупных бизнесменов, которые своим капиталом могут влиять на решения, принимаемые правительством. Этих субъектов, на примере лидера ППА Гагика Царукяна, Никол Пашинян квалифицировал как «крупного собственника», заявив, что они не имеют никакого влияния на решения властей, процесс их принятия. Возможно не влияют. Но они не перестают быть олигархами, поскольку как минимум влияют на политические процессы.
Тот же Гагик Царукян является руководителем политической силы, составляющей вторую по величине фракцию в парламенте, как говорит Пашинян, крупный собственник. Других олигархов нет в Национальном собрании, но их жизнь продолжается, как во времена бывших властей, некоторые даже сейчас платят меньше налогов, чем в старой Армении.
Но среди всех олигархов и более всех крупных собственников в Армении есть один субъект, который наиболее соответствует стандартам олигарха по воздействию на политику и общественное мнение. Это второй президент Роберт Кочарян, который сейчас задержан по уголовным делам по свержению конституционного строя и по другим статьям. Роберт Кочарян владеет сопоставимыми с известными армянскими олигархами, а, возможно, и большим количеством финансовых ресурсов, которые в настоящее время используются в политических целях. Роберт Кочарян приобрел в большом количестве СМИ в Армении, контролирует клубы и финансирует их в Москве, заказывает фильмы российско-армянским кинематографистам и так далее. То есть, его капитал в настоящее время полностью вложен в политику, цель которой ясна — его политическая реинкарнация. Этот капитал уверенно расходуется по всем возможным направлениям, и ясно, что он не ограничивается только пропагандой. С большой долей вероятности, этот капитал пытается проникнуть и в судебную систему, на что намекал Никол Пашинян в Брюсселе. Трудно сказать, в какой степени он служит своей цели конкретной в судебной системе, но очевидно, что предпринимаются попытки в этом направлении. Не исключено, что Роберт Кочарян попробует использовать свой капитал в тех же целях и за пределами Армении, например, в Европейском суде по правам человека. Это не значит, что он добьется успеха, но, по крайней мере, он может попробовать.
Таким образом, пока армянское общество обсуждает вопрос существования или ликвидации олигархов прежней системы, пока некоторые ожидают, что олигархи, которые пользовались покровительством государства во время предыдущих режимов, возможно будут привлечены к ответственности, в Армении в условиях неволи действует возможно самый важный олигарх — Роберт Кочарян, чьи деньги сегодня являются наиболее политическими деньгами. В широком смысле слова у правительства нет средств, чтобы предотвратить движение и политизацию этих денег. А это значит, что мы еще долго, довольно длительное время будем видеть, слышать и читать пропаганду и антипропаганду, порожденную финансами Кочаряна. Правительство практически бессильно против этого.
