Американский политолог Уильям Померанц выразил мнение, что президент РФ Путин, как и первый президент США Джордж Вашингтон, не изолируется в своем поместье после ухода с поста президента, а останется лидером нации, возможно, неформальным. После послания Госдуме и фактически объявления процесса передачи власти многие пытаются понять, что будет делать Путин после оставления поста президента. Есть мнение, что он уйдет с поста, но не от власти. Но в таком случае возникает вопрос: может ли быть более высокая должность, чем у президента, особенно когда Путин в послании указал, что изменение Конституции расширит полномочия парламента, Конституционного суда, Госсовета, но сохранит сильного президента, в том числе правом на управление силовиками? Это означает, что де-факто не может быть более сильной должности, чем пост президента.
Следовательно, трудно представить, как формально Путин будет удерживать власть, как минимум в том объеме, в каком есть. И более того, нужно сначала понять, а у него есть ли желание сделать это? По всей вероятности, желание — это не удержание власти, а передача, при которой Путин пожизненно сохранит поствластную личную неприкосновенность. В плане решения этого вопроса, да, он, пожалуй, длительное время попытается оставаться в рамках власти в каком-либо статусе, во влиятельном положении, в полной мере обеспечить передачу, сформировать и кристаллизировать новый баланс власти и нового президента. Очевидно, что Путин формирует многополярную и сбалансированную властную систему, в первую очередь, пожалуй, именно для высокой степени гарантирования его безопасности. Хочет сказать, Путин уходит, и проблема всего лишь во времени, как у нас было много раз поводы фиксировать и наблюдать.
В российском СМИ появилась информация о том, что проект изменений в Конституцию будет осуществлен до мая текущего года. Это означает, что власти РФ или Путин просто спешат. Для чего эта поспешность? Как мы прогнозировали, велика вероятность, что он не останется до формального 2024 года, и здесь может возникнуть вопрос, почему он не использует и эти несколько лет более неограниченной власти. Это еще нужно увидеть, конечно, однако, тем не менее, в России происходит глубинное изменение, подобные игры с властью вовсе не бывают театром, сколько бы ни пыталась представить таковым. У власти есть своя психология, и изменение структуры и соотношения со временем обязательно приводит к изменению психологии.
Какая новая психология формируется у российской власти? Это вопрос для Армении вплоть до вопроса значения безопасности, причем не только в смысле рисков, но и возможностей.
