Это война.
Об этом говорят правительства по всему миру, заставляя население сидеть дома и закрывая предприятия. Это новая реальность для корпораций, переходящих на производство ИВЛ, масок и средств дезинфекции для борьбы с коронавирусом. Это боевой клич знаменитостей — и легионов менее известных людей,— призывающих сограждан пожертвовать социальной жизнью ради общего блага.
Многие в ближайшие недели будут пытаться понять, как же идут дела на фронте. Растет ли заболеваемость по экспоненте или мы смогли сгладить кривую? Ждет нас новая депрессия или мы быстро восстановимся? Короче говоря: мы ведь побеждаем?
Неприятный ответ: мы не знаем — и вероятно, не узнаем в ближайшее время.
Многие из нас слышали о «тумане войне». Этот термин придумал в XIX веке прусский военный теоретик Карл фон Клаузевитц. Он подразумевает, что война зачастую ведется в ситуации неопределенности. Военные не знают точно, ни насколько опасен противник, ни насколько боеспособны их собственные силы.
Сейчас мы находимся в тумане пандемии. Официальные лица, отслеживающие ситуацию с COVID-19, тонут в статистике: заболеваемость, смертность, экономические показатели… Однако сейчас, на ранних стадиях противостояния коронавирусу, все эти сведения ущербны, каждые на свой лад. И мы уже видим, как политические лидеры пытаются использовать противоречивые данные и неопределенность, чтобы отвергать советы специалистов по здравоохранению. Например, президент Дональд Трамп с готовностью хватается за любой предлог, оправдывающий его инициативу по восстановлению общественной жизни с середины апреля, когда количество новых случаев, возможно, будет продолжать расти каждый день.
Чтобы не поддаваться ни оптимистической пропаганде, ни бессмысленному пессимизму, важно понимать особенности данных, с которыми мы имеем дело.
Начнем с медицинской статистики. Достаточно взглянуть на данные по Америке, чтобы увидеть, с какой ужасающей скоростью растет заболеваемость. В США количество подтвержденных случаев удваивается каждые три дня — быстрее, чем в Италии, Франции или Британии.
Однако не стоит спешить с выводами. Подтвержденные случаи — функция положительных результатов тестирования. США трагически поздно начали тестирования, но на прошлой неделе их количество возросло вдвое. Так что же мы наблюдаем — рост числа случаев коронавируса, рост числа тестирований или и то, и другое? Ответ тот же самый: мы пока не знаем и в ближайшее время не узнаем.
Другие показатели, используемые, чтобы оценить масштаб вспышки — такие как количество госпитализаций или смертей, — тоже небезупречны. Не все штаты публикуют данные по госпитализациям, а когда больницы переполнены, новые случаи могут не попадать в статистику. Смертность — тоже функция диагностики в каждом отдельном случае и методологии определения причин смерти. Возможно, что многие смерти от COVID-19 неправильно определялись и продолжают неправильно определяться как результат пневмонии или другого респираторного заболевания.
Со временем, при увеличении количества тестирований, можно будет что-то понять. Но пока гражданам следует сохранять терпение, а лидерам смириться с тем, что достоверных показателей у нас все еще нет. Даже если собрать воедино разную статистику, мы все равно получим лишь неполную картину масштаба кризиса.
На экономическом фронте тоже ничего не понятно. Инвестиционные банки предсказывают во втором квартале спад ВВП в диапазоне от 12% (Bank of America) до 30% (Morgan Stanley). И это не означает, что экономисты ведут серьезную дискуссию. Это означает, что они не понимают, что конкретно происходит.
И как они могли бы это понять? Такая внезапная рецессия не имеет прецедентов в американской истории. Наш экономический инструментарий не предназначен для быстрого и точного измерения настолько резких спадов.
Возьмем, например, официальный уровень безработицы. Бюро трудовой статистики опубликует 3 апреля предварительную оценку за март. Можно было бы ожидать, что этот отчет, наконец, прояснит экономическую картину в США.
Однако не надо обольщаться. По мнению экономиста из Корнеллского университета Эрики Грошен (Erica Groshen), этот документ почти ничего не скажет о том, что происходило во второй половине марта. «Предварительные исследования БТС проводит на той неделе, на которую приходится 12-е число месяца, — объяснила она мне. — Поэтому в апреле мы получим данные по безработице именно за эту неделю».
12 марта пришлось в этом году на четверг. Многие города закрыли все рестораны и бары только в следующее воскресенье. Поэтому экономика первых двух недель марта сильно отличается от экономики второй половины месяца. Точную картину мартовской безработицы мы не получим, пока БТС не опубликует следующую порцию данных. Это произойдет в мае, что в период пандемии практически вечность.
Экономисты также фокусируются на количестве новых обращений за пособиями по безработице — так называемых первоначальных запросов. Эксперты предполагают, что этот показатель станет самым высоким в истории.
Однако на первых порах и он может не отражать всю глубину кризиса. На уровне штатов соответствующие сайты рушатся под наплывом запросов, втрое превышающим предыдущие рекордные цифры. Чтобы справиться с происходящим, штаты продлевают рабочий день и переводят на обработку запросов и взаимодействие с безработными чиновников из других ведомств.
Официальные цифры растут медленно, но есть и неофициальные — от социологических компаний и по данным сетевых сервисов. Опросы SurveyUSA и NPR/PBS показывают, что работы уже лишились миллионы человек. Homebase, сетевой сервис управления трудовыми ресурсами, сообщил, что каждый четвертый бизнес полностью прекратил операции.
«Главный вопрос сейчас: „Когда мы будем знать больше?“ Ответить на него можно только: „Зависит от обстоятельств“, — объясняет экономист из Мичиганского университета Джастин Вулферс (Justin Wolfers). — На финансовом фронте нарастающую катастрофу мы сразу увидим, потому что рухнет кредитный рынок. Если говорить о бизнесе, то у нас в ближайшие месяцы будут только косвенные данные — такие как количество банкротств. Что касается потребительской стороны, мы, возможно, толком ничего не будем понимать до самой победы над вирусом». Отметим, что Бюро экономического анализа не опубликует свою предварительную оценку роста ВВП во втором квартале, включающую в себя оценку потребительских расходов, до июля.
США ведут войну в ситуации неопределенности. Могут пройти недели до того, как мы увидим, сгладили ли мы коронавирусную кривую, и месяцы — до того, как станет понятно, какой будет наша экономика во второй половине года. Ясно одно: лидеры Америки не могут позволить себе ждать, пока у него будет четкая картина ситуации в здравоохранении и экономике, основанная на точных данных. Каждый день, пока Конгресс спорит о спасательном пакете, тысячи семей, возможно, лишаются средств к существованию, а сотни предприятий движутся к банкротству. В тумане пандемии действовать необходимо до того, как будет получена идеально достоверная информация.
